Вдох-выдох. В себя, из себя.

Вновь мелькнула мысль переговорить с монастырским лекарем братом Светлым, и вновь возникли сомнения, не поднимут ли меня на смех.

Босяк возомнил себя тайнознатцем! Смешно же! Смешно!

Для начала надо хоть чего-то добиться – свечные фитили, допустим, взглядом изловчиться зажигать. Тогда всерьёз отнесутся и не погонят взашей. Хотя и так, конечно, не погонят, просто отправят не за свечами приглядывать, а нужники чистить.

Как там священник в нашей церкви вещал… Все беды людские от праздности? Вот и загрузят, чтобы ерундой не страдал. Разбираться не станут.

Воспоминания о круживших по комнате приблудных духах уже померкли и выцвели, начали казаться обычным ночным кошмаром, но я точно знал, что не свихнулся и всё это случилось на самом деле, а не пригрезилось с усталости. И потому решительно рубанул рукой воздух.

К чёрту!

К чёрту все эти отговорки и нерешительность, они от неуверенности в себе! Ничего я ждать не стану, схожу к монастырскому целителю… Нет, не сегодня, конечно. Не сразу после небесного прилива, ему сейчас попросту не до меня, но завтра или послезавтра – непременно.

Вскоре песнопения смолкли, и меня перестало прогревать жаром церковной волшбы, а дальше в каменном мешке и вовсе заметно похолодало. Я поднялся с циновки, походил от стены к стене, затем постучал в дверь и крикнул:

– Эгей! Я уже закончил!

Без толку. Никто не ответил.

Подпрыгнув, я ухватился за перегораживавшие окошко железные прутья, подтянулся к потолку и позвал:

– Брат Тихий!

И вновь – ничего. Монашек не отозвался.

Чёрт побери! Ещё не хватало тут до самого вечера прокуковать! Только не сегодня!

Не в праздник!

Увы-увы, брат Тихий то ли попросту позабыл обо мне за делами и заботами, то ли решил преподать урок, но не объявился он ни в десять, ни в одиннадцать, ни даже в полдень. Всякий раз, когда часы начинали отбивать время, я подтягивался к зарешёченному окошку и вслушивался в раскатистые отзвуки ударов, после спрыгивал на пол и крыл монашка последними словами.

Полдень! Уже драный полдень!

Призрачное тепло давно сгинуло, от пола и стен всё сильнее тянуло холодом, я вконец озяб и начал кружить по подвалу, заодно вернулся к дыхательным упражнениям.

Вдох-выдох. И – ничего. Никакого ощущения внутреннего тепла.

Согрелся исключительно из-за быстрого шага.

Когда с улицы донёсся непонятный шум, я спешно подбежал к окошку, подпрыгнул и ухватился за прутья решётки, в очередной раз подтянул себя к потолку. Намеревался попросить о вызволении из этого узилища, но вместо монахов углядел шеренгу пацанов лет двенадцати-тринадцати на вид. Все они были в одинаковых холщовых штанах и свободных рубахах, все – бриты наголо.

Чёрт! Эти меня не только не выпустят, но ещё и посмеются!

– Тишина, неофиты! – потребовал вдруг кто-то.

Разговоры как отрезало, пацаны синхронно поклонились. Я ещё сильнее подтянулся к решётке и сумел разглядеть стоявшего чуть в стороне от посыпанной песком площадки монашка в серой рясе с алым шнуром адепта. Призвал к порядку именно он, но выказывали почтение сопляки кому-то вне моего поля зрения.

Привлекать к себе внимание криком окончательно расхотелось. Даня в красках живописал заведённые в его школе порядки, едва ли у монахов менее строгие правила. Сорву урок – точно горячих влепят. Но и спрыгивать обратно я не стал, продолжил висеть, заинтересовавшись услышанным.

– Вы ещё не тайнознатцы! – начал вещать неофитам наставник. – У вас не сформированы силовые меридианы, узлы и ядро, а без всего этого невозможна полноценная работа с энергией неба! Вам не овладеть ею и не сплести в аркан. Это так! Но даже неофит способен пережечь собственную жизненную силу в простенькое воздействие посредством элементарного приказа!