– Выдумки! – объявила Рыжуля. – Все знахарки почём зря людей дурят, лишь бы только деньги выманить! Твоя тётка ведь заплатила ей за снятие порчи? Ну вот!

Вспомнился проникший в самую душу холод и старческий шёпот «взял чужое – жди беды», я зябко поёжился и через силу улыбнулся.

– Так что скажешь? Можем уехать хоть сегодня!

Рыжуля строго глянула в ответ.

– Гнилой дом – моя семья, Серый! Другой нет! Пока совсем худо не станет, я мелких не брошу. Кто ещё о них позаботится?

Мы молча зашагали вдоль торговых рядов, мне стало как-то даже не по себе. Желая сгладить неловкость момента, я остановился у лотка с разноцветными леденцами на палочках, но ещё даже деньгу достать не успел, как красномордый продавец рыкнул:

– Сгиньте!

Это и решило дело. Рыжуля презрительно вздёрнула нос и зашагала дальше, а вот я задержался.

– Гляди! – с усмешкой показал дядьке деньгу, тряхнул кистью и растопырил пустые пальцы, вновь тряхнул и скрутил фигу, повертел ею перед носом продавца.

– Ах ты гад! – взревел тот, и я с хохотом рванул вслед за Рыжулей.

Сердце колотилось как бешеное, только не из-за дурацкой шутки, а из-за далеко не столь безобидного фокуса: пока отвлекал продавца фигой, стянул с прилавка петушок на палочке.

Взял чужое – жди беды?

Да ерунда это всё! Мёртвых ухарей обчистил – и ничего!

Я нагнал Рыжулю и сунул ей леденец. Та обрадовалась, но всё же покачала головой.

– Ой, да не стоило!

– Ерунда! – Я щелчком пальца запустил в воздух деньгу, поймал её и сказал: – Луке пока не говори, но, если совсем припрёт, я смогу десятка два целковых раздобыть.

Брови девчонки изумлённо взлетели.

– Но как?

– А хотя бы и украду! – усмехнулся я в ответ.

Тут-то сзади и послышалось:

– Эй, краля! Мой петушок тебе больше понравится!

Я резко обернулся и лицом к лицу столкнулся с парочкой босяков из Угольного тупичка. Мне и слова сказать не дали.

– С дороги! – рявкнул Жучок, а Лешик со всех сил пихнул в грудь.

Резкий толчок заставил шатнуться назад, и тут же кто-то поставил подножку. Я потерял равновесие и начал заваливаться навзничь, в самый последний момент дотянулся до пихнувшего меня босяка и ухватил его за руку, но даже так не устоял, просто увлёк паренька за собой.

Мы хряснулись на землю, я тотчас получил кулаком по зубам, а сам ткнул обидчику пальцем в глаз, и тот с воем откатился в сторону. А следом вскрикнул от боли пошутивший о петушке Жучок.

– Сука! – взвыл заводила и с прижатой к боку ладонью отпрянул от кольнувшей его спицей Рыжули.

Та метнулась прочь, а ближайшая к нам торговка заорала:

– Караул!

Кто-то завизжал, кто-то начал звать охрану. Мне бы убраться отсюда, но куда там! Мелкий гадёныш, что поставил подножку, со всего маху пнул по голове, я прикрылся руками и вцепился в лодыжку пацана. Он шустро скакнул назад и вырвался, но при этом лишился слетевшего с ноги ботинка.

Я зашвырнул растоптанную обувку на соседний ряд, и малец разом потерял ко мне всякий интерес, завопив:

– Нет!

И тут же крики зевак перекрыл пронзительный крик:

– Шухер!

Босяки вломились в толпу, а я схватил слетевший с головы картуз и ужом заполз под прилавок. Получил по спине метлой, зато выбрался в соседний проход. Только вскочил, и немедленно в руку вцепился какой-то бородатый купчишка.

– Стоять!

Я шагнул к нему вплотную, наступил на ногу и пихнул плечом в грудь, заодно крутанул руку, высвобождаясь. Бородач уселся на задницу, а я метнулся прочь. Выбежал из рядов, заметил базарного охранника и припустил прочь. Ворота остались в другой стороне, но я почти сразу вывернул к окружавшим базарную площадь домам.