– И тебе не болеть, Салливан.

– Он был здесь, да? Ты видела его? – спросил коллегу майор, разбуженный экстренным звонком из оперативного штаба.

– Как тебя.

– И что он?

– Изменился… Манеры, движения, голос – всё те же. Но сам он стал другой. Раньше он казался жучком, что ползёт по дереву куда-то вверх, и ты лишь с улыбкой наблюдаешь за его потугами.

– А сейчас кого он напоминает?

– Всё того же жука. Просто теперь ты понимаешь, что это не простой жук. А жук-древоед. И пока мы смеялись над ним, он проточил себе путь к сердцевине, и уже возникает резонный вопрос. А выживет ли дерево? А что, если он такой не один, и за ним придут другие?

– Интересная аналогия. Успела с ним поговорить?

– Скорее страшная. Ведь мы жители этого дерева. Самого лучшего дерева. И переселяться на другие совсем не хочется, – опустила голову, чтобы не выдать своих эмоций, Джулия. – Да, поговорила. Он не планирует останавливаться. Его сила и способности пугают.

– Он говорил о своих планах?

– Ничего существенного. Он тушёнку взял и про картошку размышлял. Ближайшие его планы – поздний ужин.

– Или ранний завтрак. Я тебя понял. В любом случае он ушёл. Давай я проведу тебя до квартиры. Пускай они тут сами занимаются. У нас завтра тяжёлый день.

– Спасибо, Митке. Спасибо. Но я сама, мне надо побыть одной. Я думала, он меня убьёт…

– Всё было так серьёзно?

– Скорее, он издевался надо мной. Крутил как хотел. И получил что хотел. Опять.

– Точно тебя не провожать? Может, подвезти хотя бы?

– Я на байке. Ладно, действительно спасибо и пока. Я так и не сделала себе энергетическую калорийную бомбу на завтра.

Они расстались, и каждый с тяжёлыми и грустными мыслями отправился своей дорогой. Одна готова волком выть и рвать на себе волосы от невозможности принятия идеального решения, от собственной слабости и понимания, что этот человек нагло и дерзко вошёл в её жизнь, оставив слишком яркий след на тревожном сердце.

Второй же задумчивым взглядом смотрел на яркие вывески кафешек и ресторанов, понимая, что девчонка находится на грани попадания в свой собственный ад.

– Дура. Влюбилась. Как школьница. Да и в кого? В хера неопознанного, загадочного. Зачем тебе это? Жила же себе счастливой стервой. Всех всё устраивало. А теперь что? Что мне делать прикажешь? ААААА! Как же сложно!!! – заорал на ночной улице, ловя штраф в одно очко социального рейтинга, Салливан Митке. – Ты меня в могилу сведёшь, сумасбродная девчонка. Но и оставить я тебя не могу, дура крашеная. Чёрт… Лучше бы я завёл семью двадцать лет назад, чем всей этой ерундой заниматься.

Оба ушли, готовясь к финальному раунду с собственными демонами в душе, что определят их судьбу в ближайшем будущем. Иногда чтобы жить без сожалений, приходится идти на жертвы. Хаос их жизненного уклада набирал обороты без малейшего намёка на то, когда и как это может закончиться. И оба они с горькой завистью думали о жизни Александра Соколова. Человека, что был лишён многого, но вместе с тем и каких бы то ни было ограничений. И если пару недель назад они думали о том, как незавидна его судьба… то после истории с детьми и его сражении не на жизнь, а на смерть, закончившейся счастливой улыбкой и добрыми словами напутствия… Они поняли, что называться Человеком с большой буквы можно и будучи асоциальным элементом. И это сломало их обоих. Окончательно и бесповоротно.

***

Я бросил яйца на сковородку, а на соседней перевернул бекон.

– Всё-таки не зря я ещё одну сковородку свистнул из супермаркета.

«Лай ла… Ла ла ла ла ла … Ла Ла… Лай ла Ла Ла… Ла ла ла ла ла», – напевал я себе под нос, дожидаясь приготовления картохи.