Из интересного накануне я отметила только визит портнихи с двумя помощницами, снявшей с меня мерки. То ли поздний обед, то ли ранний ужин доставили прямо в покои, где мы с Жизель поели, украдкой поглядывая друг на друга в попытке понять, чего ждать от соседки по комнате. Копившиеся вопросы жаждали поскорее обзавестись ответами, однако осторожность вынуждала помалкивать и не порождать ещё больших подозрений, чем уже есть.

Предположим, Жизель тоже не рвётся в императрицы, что, в общем-то, вполне естественно, учитывая судьбу трёх прошлых жён Стефанио, и потому можно надеяться, что она не видит во мне соперницу и битое стекло в туфли подсыпать не станет. Однако и требовать от неё помощи в адаптации вряд ли стоило.

Мы умылись – более основательных банных процедур с утра не планировалось, – служанки помогли нам одеться и причесаться. Кили принесла мне новое платье, и оно не только идеально село на фигуру Асфоделии, но и – о, чудо чудное! – походило фасоном на наряды других избранных. Вертевшийся на языке вопрос я благоразумно придержала. Очевидно, что сшили платье отнюдь не за эту ночь, скорее всего просто подогнали готовое под новые мерки, и оттого непонятно, почему нельзя было сделать всё сразу?

Странно.

Даже слишком.

Затем нас повели на утреннее благодарение Четырёх в храм, расположенный прямо во дворце. По пути к нам с Жизель присоединились Брендетта и Нарцисса: одна вздёрнула носик повыше и отвернулась, не удостоив приветствием, другая что-то пролепетала и опустила глаза к полу.

– Брендетта – дочь первого фрайна Витании, дева юга, – шёпотом пояснила идущая рядом Жизель. – Нарцисса из мелкопоместного рода с севера, ни заслуг, ни наград. При иных обстоятельствах они едва ли сошлись бы. Брендетта, поди, и стоять подле Нарциссы не стала бы.

– А ты откуда? – решилась спросить я.

– Нардия. Это на западе Империи.

Карта всё ещё оставалась предметом насущным, исполненным неведомой прежде актуальности. Тем более что накануне в процессе осмотра покоев я не обнаружила ни книг, печатных или рукописных, ни подобия книжного шкафа. Впрочем, могло статься, что чтение здесь вовсе не в чести.

Галерея, длинная, открытая несмелым утренним лучам солнца, соединяла храм с другими дворцовыми корпусами. Здесь нашу разномастную компанию, ведомую Брендеттой, шествующей впереди с независимым важным видом, ожидали рыцари. Мужчины раскланялись, девушки кивнули в знак приветствия. Ну хорошо хоть тут изображать реверанс не требовалось. Каждый рыцарь встал рядом со своей подопечной и прерванное было движение возобновилось. Мы с Тисоном так легко, непринуждённо оказались в конце процессии, что я уже не удивилась.

– Доброе утро, фрайнэ Асфоделия, – поздоровался Тисон, не глядя на меня. – Как ваше здоровье?

– Доброе, – отозвалась я. – Чувствую себя лучше, спасибо. А вы?

– Хорошо, – рыцарь помолчал чуть и добавил: – Сколь полагаю, вы не пригласили лекаря?

– Я говорила, само заживёт. В детстве я и похуже коленки разбивала и ничего, как видите… – внезапно я осеклась.

Я разбивала, да.

А Асфоделия? Благовоспитанные маленькие леди не бегают и где ни попадя не лазают.

– Вижу, – согласился Тисон, то ли не заметив, как я умолкла вдруг, то ли не придав обрыву реплики значения.

Я помяла край длинного, почти до самого пола, рукава платья, наблюдая за Жизель перед нами, с какой совершенной осанкой она идёт, какие изящные, выверенные шаги делает, как держит руки. Масса мелких, неважных на первый взгляд деталей, тысяча мелочей, из которых складывался пресловутый образ благородной леди, и чем дольше я следила за Жизель, за другими избранными, тем отчётливее видела, сколь я на них не похожа. Я ясно ощущала, что не держу спину как должно, что мало-помалу начинаю чуть-чуть сутулиться, словно тело Асфоделии на некоем инстинктивном уровне перенимало привычки и недостатки новой хозяйки.