– Спасибо, что вы со мной встретились, инспектор. Я благодарен, что вы уделили мне свое время. У меня три пункта. Но прежде я хотел бы, чтобы вы приняли вот это.

Кэмпбелл, морковно-рыжий, верблюжеголовый мужчина лет сорока с вытянутым торсом, сидя выглядит даже выше, чем стоя. Он протягивает руку через стол и рассматривает полученный подарок. Это экземпляр «Железнодорожного права для “Человека в поезде”». Он медленно пролистывает несколько страниц.

– Двести тридцать восьмой экземпляр, – говорит Джордж. Это звучит тщеславнее, чем он намеревался.

– Очень любезно с вашей стороны, сэр, но, боюсь, полицейские правила возбраняют принятие подарков от посторонних лиц. – Кэмпбелл толчком посылает книгу скользить по столу к Джорджу.

– Ну, это вряд ли взятка, инспектор, – говорит Джордж шутливо. – Не могли бы вы счесть это… пополнением библиотеки?

– Библиотеки? У нас есть библиотека, сержант?

– Ну, мы всегда можем ее завести, сэр.

– Ну, в таком случае, мистер Идалджи, примите мою благодарность.

Джорджу начинает казаться, что они смеются над ним.

– Произносится Эйдалджи, не Идалджи.

– Эйдалджи. – Инспектор примеривается и строит гримасу. – С вашего разрешения я буду называть вас «сэр».

Джордж прокашливается:

– Вот первый пункт. – Он достает письмо от «Любящего справедливость». – Пришло еще пять, адресованных на мою контору.

Кэмпбелл прочитывает письмо, передает сержанту, забирает у него, перечитывает еще раз. Он прикидывает, обличение ли это или поддержка. Или первому придан вид второй. Но если это обличение, тогда зачем нести его в полицию? А если поддержка, то зачем нести ее, если только вас уже не обвиняли прежде? Кэмпбелл находит побуждения Джорджа не менее интересными, чем само письмо.

– Какие-нибудь предположения, от кого оно?

– Оно не подписано.

– Я это вижу, сэр. Могу ли я спросить, намерены ли вы последовать совету этого субъекта? «Уехать отдохнуть»?

– Право, инспектор, это подход не с того конца. Разве вы не считаете письмо криминальной клеветой?

– Честно говоря, не знаю, сэр. Это юристы вроде вас определяют, что закон, а что нет. С точки зрения полиции я бы сказал, что кто-то забавляется на ваш счет.

– Забавляется? А вы не думаете, что, стань содержание письма широкоизвестным, поклепы, которым он якобы не верит, подвергнут меня опасности со стороны работников с ферм и шахтеров?

– Не знаю, сэр. Могу только сказать, что в течение того времени, как я здесь, не припомню случая, чтобы анонимное письмо стало поводом к насилиям. А вы, Парсонс? – (Сержант качает головой.) – А как вы толкуете эту фразу ближе к середине… «они не думают, что вы нашенский»?

– А как вы сами ее толкуете?

– Ну, видите ли, мне никогда ничего подобного не говорили.

– Прекрасно, инспектор, «толкую» я ее так, что это почти безусловно указание на тот факт, что мой отец по происхождению парс.

– Да, я полагаю, намек может быть и на это. – Кэмпбелл снова наклоняет морковную голову над письмом, словно выискивая в нем еще что-то. Он пытается составить мнение об этом человеке и его жалобе: то ли он действительно просто жалобщик, то ли тут кроется что-то более сложное.

– Может? Может? Но на что другое?

– Ну, что вы не вписываетесь.

– Вы хотите сказать, что я не играю в крикетной команде Грейт-Уайрли?

– А вы в ней не играете, сэр?

Джордж чувствует, как растет его раздражение.

– И я не сижу в пивных.

– Нет, сэр?

– И раз так, то я и табака не курю.

– Нет, сэр? Ну, нам придется подождать и спросить автора письма, что именно он тут подразумевал. Если и когда мы его поймаем. Вы говорили, что у вас есть что-то еще?