– Значит, так! Я продаю квартиру в Москве и переезжаю к тебе. Мы покупаем свой домик и будем жить. Ты пойдешь работать, я буду растить Никиту и больше никогда не вернусь в Москву.

– Почему?

– Это не имеет значения. Будет так, как я сказала.

– А как же Марьянка?

– Она вполне устроена. Тебе я куплю однокомнатную в Москве, будем ее сдавать.

– Мама, что случилось с Марьянкой?

– Ничего, она вышла замуж и укатила во Францию.

– Как? А почему я ничего не знаю?

– Вот видишь, она даже не удосужилась ничего тебе сообщить! Очень в ее духе!

Варе тогда показалось, что в голосе матери прозвучала ненависть. Однако сколько Варя ни пыталась заводить разговоры о сестре, мать сразу их пресекала. Но когда она окончательно переселилась в Германию, то как-то в разговоре обронила:

– Как я счастлива, что живу здесь, подальше от этой подлой твари!

– Какой твари? – не поняла дочь.

– Твоя сестрица вернулась в Москву со своим муженьком!

– Мама, скажешь ты мне наконец, что случилось?

– Ничего неожиданного. Яблоко от яблони!

– Что?

– Она такая же гнусь, как ее папаша!

– Мама, но я ничего не понимаю… Ну, Валерий Палыч ушел от нас, такое бывает… Но Марьяна моя сестра, и я, в конце концов, имею право знать…

– Нет! Довольно, что я знаю! А тебе ни к чему! И сестра она тебе только наполовину. Короче, мы эту тему закрыли.

Кстати сказать, и Марьяна не делала попыток связаться с сестрой. Они никогда не были особенно дружны, но и не враждовали. Поэтому, когда зашла речь о поездке в Москву, Варя сразу решила, что разыщет сестру, не говоря матери ни слова. Анна Никитична тоже молчала. Втайне она надеялась, что Варю в Москву не позовут, и к десятому февраля уже успокоилась, хотя ей было жалко дочь, она видела, как та мучается. Ничего, время вылечит и эту рану. После гибели мужа казалось, Варя долго не оправится. Но уже через полгода она вернулась в косметический салон и за два года прошла путь от кассирши до администратора. Проданная за огромные деньги московская квартира в престижном доме позволила купить небольшой, но прелестный дом в маленьком курортном городке и однокомнатную квартиру в Москве. На всякий случай. Сама Анна Никитична возвращаться в Москву не собиралась. Слишком болезненными были воспоминания о последнем периоде жизни там. Все, хватит, с этим покончено!

Однако одиннадцатого февраля поздним вечером раздался звонок. Варя сняла трубку в полной уверенности, что звонит Эммерих.

– Алло! Варюша! – она сразу узнала Надежду Михайловну. – Варя, я вас не разбудила?

– Нет-нет, что вы! – дрожащим голосом отозвалась она.

– Варя, деточка, сможете приехать к двадцатому?

– Да, да, конечно!

– Простите, что пропустили все сроки, но так все складывалось, то одного в Москве не было, то другого. Но теперь все улажено. Продюсеры жаждут с вами познакомиться, Сеня им столько о вас напел! Значит, завтра же закажите билет. И сразу позвоните мне. Я вас встречу.

– Сколько дней мне понадобится?

– Ну, в принципе, я думаю, самое большее два дня.

– А три дня вы меня потерпите?

– Господи, что за вопрос, Варя! Так я жду вашего звонка!

– Да-да, я утром переговорю с хозяйкой и тут же позвоню! Спасибо вам огромное!

– Пока еще не за что!

– Ну что вы!

– Все, Варенька. Сеня вам кланяется, но он охрип, кстати, из-за вас. Так орал на продюсеров! Это надо было видеть и слышать. При встрече расскажу в лицах, обхохочетесь! Все, целую вас!

И она положила трубку.

– Варь, кто звонил? – с лестницы спросила Анна Никитична. Вид у нее был заспанный. – Конечно, Эммерих?

– Да, мамочка, Эммерих.

– Попробуй объяснить ему, что в такой час звонить в дом, где есть ребенок, невежливо.