– Проходи, знакомься – это Влад. Мы вместе были на стажировке в L. A., снимали одну квартиру на двоих. Только он у нас по экономическим аспектам, сейчас в аспирантуре или MBA заканчивает, я уже потерялся в его научных происках. Короче, мозг. Не то что мы с тобой.

– Прямо пресс-релиз, – удивилась я подробному введению в курс дела Романовичем.

– А это – Маша, моя…

– Уже не твоя, – внесла я поправку и улыбнулась.

– С каких пор? – пытался перевести все в шутку Алек.

– Уже трое суток, – я перевела взгляд на часы, – и четырнадцать минут как.

– Я думал, ты привычно взбрыкнула из-за того, что я уделяю тебе мало времени, – Романович перешел на шепот, понимая некоторую неловкость ситуации.

– Нет, не привычно. На этот раз с концами, – отвечала я ему синхронным шепотом, желая провалиться на этаж ниже.

– Почему?

– Да потому что я видела! – закричала я.

– Да что ты, твою мать, видела-то?

– Ребят, может, выпьем? Хорош, я ваших разборок правда не вывезу – только с самолета. Спокойно нафигачиться хочется, ей-богу!

Мне пришлось присесть в кресло рядом и натянуть дежурную улыбку, как маску в разгар сезонного гриппа. Влад цедил виски и рассматривал камни из стеатита, которые Романович использовал вместо льда. Я включила Lighthouse family на телефоне и вывела музыку на колонку.

– Прости за попсу. Мне сейчас прямо вот надо! – развела я руками, как всегда, оправдываясь за свои куртуазные выходки. – Кстати, у тебя руки красивые, – просканировала я Влада на вшивость и отличительные черты. Влад вытянул перед собой пальцы и присмотрелся.

– Ну да, ниче так. Странно, я думал, что женщины первым делом смотрят на ботинки: чистые или нет.

Романович в тот момент устроил на кухне поединок штопора и бутылки вина. Та предательски не поддавалась. Он активно грел уши, вслушиваясь в наш диалог и стараясь не упустить момент, когда я присяду Владу на уши, и вовремя оказать другу гуманитарную помощь в виде очередной порции односолодового.

Влад был красивый – точнее, как красивый. На пьяную голову все люди красивые, но этот – было в нем что-то такое булгаковское, с мрачной червоточиной и непоколебимым спокойствием. Я даже на несколько секунд зависла и не смогла вовремя отрикошетить репликой его ремарку про ботинки.

– Ты же босиком…

– Можешь оценить мои носки.

– Может, еще попросишь его встать и покрутиться? – вставил свои пять шекелей Романович.

– Наливай давай! – мне вдруг захотелось праздника, такого пира во время эмоциональной чумы. Зачем я вообще на самом деле приехала? Забыла.

– Не могу, я пробку раскурочил, и даже шариковой ручки нет – протолкнуть. Могу только виски. – Романович всегда переживал, когда у него что-то не получалось: открыть банку консервированных персиков, не порезавшись, пятый раунд в сексе или настроить кофемашину, чтобы она сама делала тебе кофе в определенное время.

– Ты же знаешь, что я и крепкий алкоголь – это хуже соды и кока-колы в закрытой банке.

– Да по фигу.

– Уверен?

Спустя десять минут казалось, кто-то из нас троих – лишний. Не то я, не то Романович, но точно не Влад. Он травил байки про откаты и финансовые схемы и анекдоты с бородой, которые заходили на хмельную голову как дети в школу. Мы сами не поняли, как Романович отсел от нас за ноутбук и, отгородившись наушниками от мира, погрузился в осмотр локаций для грядущих съемок.

– Глаза у тебя грустные, – вдруг прервал свои рассказы Влад.

– Нет, просто устала, и хочется…

– Секса? – отшутился Влад.

– Точно! Секса хочется! А я все думала, зачем я приехала! – Я затихла, уставившись, как Романович почесывает одной пяткой другую, совершая очередной звонок по скайпу с европейским продакшном.