Некоторое время я уныло ковыряла вилкой салат. Получалось, что всё не так уж и плохо: значит, мой организм не отравлен, и Оскар не обкурил нас… Выходит, трава в той сигаре могла быть вполне мирной, просто… волшебной?..

Я помотала головой. Да уж, Оскару повезло, если это так: нашёл-таки магию! Это получше его рейсшины с бесполезными магическими фокусами!

Но неужели подобное возможно? Сколько раз мне говорили о магии, столько раз это оказывалось полной ерундой, и вот теперь я сижу за одном столом с волшебником и мужиком с загадочного портрета…

— То есть... Ты не моё подсознание? — уточнила я, нервно постукивая вилкой по почти опустевшей тарелке.

А что? Между прочем, обед (или ужин) был превосходным, не сравнить с тем перекусом, что мы если с Оскаром в кафешке. Да и столько стресса испытать за последние часы — всякий бы проголодался.

— Более того: я вообще не подсознание, — усмехнувшись, ответил мужчина.

Он не ел. Прям не притронулся к еде, только лениво пил вино маленькими глотками из высокого хрустального бокала. И смотрел то на меня, то на сидящего во главе стола старика с бородой.

В просторном зале было светло: большие окна занавешены прозрачными невесомыми занавесками, потолки высокие, люстры многорожковые. Красота, в общем-то. Определить бы ещё, что всё-таки происходит.

Кто-то мне говорил, что надо считать пальцы, если во сне хочешь понять, сон это или нет. И если удастся понять, что это сон, то можно управлять им... И первое, что я бы исправила — это сидящего напротив мужчину. Сделала бы его другим. Таким, как с моём сне — нежным, ухоженным, любящим... А не вот это вот.

Он поймал на себе мой взгляд и хмыкнул. Я отвернулась, скорчив ему рожицу.

Сейчас разберёмся с тобой....

Раз. Два. Три... Я принялась считать свои пальцы. Но их было десять: по пять на каждой руке. Так, как и должно быть в жизни.

И что это значит? Что мой мозг создаёт супер детализированные сны или что всё это происходит наяву?

— Сожалею, — произнёс старец. — Но Аттикус не мираж, не сон и не твоё подсознание... — он как-то виновато развёл руками, словно и сам сожалел, что мужчина не одно из вышеперечисленного.

— Погоди, а ты кто тогда такой? — спросила я у мужчины, который как поймал тогда мой взгляд, так и продолжал пялиться. — И зачем ты порвал тогда мою.... ну, ладно, твою фотку?

— Тебе правду рассказать? — Аттикус усмехнулся не злобно, но всё равно это разозлило меня.

— Ну, естественно, правду! — возмущённо отреагировала я, и он устало поднёс к губам полупустой бокал и пригубил вино. И молчал! — Ты порвал снимок, который давно был у меня, хотя я тебя впервые увидела сегодня! Мы с Оскаром были в лавке, а потом раз.... и вот ты притащил меня сюда... Как это всё вообще возможно, если мы не во сне?

Мужчина посмотрел на старика, и тот кивнул ему и едва заметно улыбнулся. Видимо, подбодрил для того, чтобы Аттикус, наконец, озвучил мне правду.

— Если то, что я порвал снимок, задевает тебя больше всего, то поясню: он вызывает нездоровую привязанность ко мне, и я должен был прервать его воздействие на тебя. Можешь не благодарить, — он снова усмехнулся.

Я смутилась. Так вот, значит, как.... Я мечтала об этом мужчине из-за волшебного снимка, и стоило его разорвать, как интерес пропал. И обо всём этом мужчина знал!

Так, стоп, а о чём он ещё знал? Может, он путешествует по чужим снам?

— А это... — я прикусила губу, не зная, как спросить, да и стоит ли? — А ты..... ну, как-то чувствуешь, что снимок на кого-то действует? Ну, как-то связываешься с теми, кто о тебе... думает? — это было очень сложно сформулировать, не употребляя таких слов, как "мечтает", "спит", "занимается любовью"... И ещё тяжелее оказалось дождаться ответа.