– Никто не позволит вам разрушить Стражу. Она нужна городу. И я не понимаю, как…

– Тебе необязательно хоть что-то понимать, Антон. Пусть серьезными вопросами занимаются серьезные дяди, а ты просто делай, что велено. Ну, по рукам?

Антон смотрел и смотрел на фотографию, сжимая ее так, что она уже помялась. Гудвин протянул руку для рукопожатия, но Таня была права: когда ведешь переговоры с мошенниками, надо читать в договоре мелкий шрифт.

– Вы сказали, у вас три желания. – Антон не отрывал взгляда от фотографии. – Какое третье?

– Ну надо же, ты меня слушал! Вдруг из тебя еще и выйдет толк… Идем. – Гудвин встал и одернул пиджак. – Покажу кое-что.

Антон, как зомби, побрел за ним в коридор, к запертой двери в мамин кабинет. Он давно не заходил туда – и ухнул, когда Гудвин просто повернул ручку и дверь распахнулась.

– Что застыл, вперед, – сказал Гудвин. Он что, действительно всесилен? – Твоя мать любила тайники. Жаль, ты не блеснул в их поиске. Подойди к столу.

Так вот как Гудвин украл исследования его матери… Запертые двери, похоже, от него не спасают. Антон зашел, тяжело наступая на скрипучие половицы. Свет уличных фонарей едва обозначал очертания заваленного бумагами стола.

– Открой нижний ящик. Вытащи из него все. – Антон послушно опустился на колени. Когда-то он был одержим поиском маминых тайников, все здесь перерыл, но уже давно оставил эту застывшую комнату в покое. – Запусти обе руки внутрь. Нажми одной на правую стенку, второй на дно. И посильнее, там все заедает.

В недрах ящика раздался отчетливый «щелк».

– Теперь выдвигай из задней стенки маленький ящик, – негромко приказал Гудвин. Он так и не зашел в комнату, стоял в дверях. – И береги глаза.

Антон нащупал деревянный контур, неизвестно откуда взявшийся посреди задней стенки ящика, потянул на себя – и зажмурился, когда в глаза ударил яркий голубой свет. Такой же, как сияние дверей и артефактов, но гораздо, гораздо сильнее. Он запустил пальцы в ящичек и осторожно ощупал прохладный предмет. Неплотный, как сгустившаяся вода, через которую пропускают электрический ток. Это точно артефакт. Антон бережно вытащил его, щурясь от сияния.

По шкале яркости – а значит, мощности действия – Стража разделяет артефакты по уровням от первого до пятого. Сейчас у Антона в руках была скорее семерка, о существовании которой он даже не подозревал.

– Что это такое? – выдохнул он.

Оставалось надеяться, что Гудвин не ответит очевидное: «Артефакт в виде снежинки, похожей на елочную игрушку». Но Гудвин верно понял суть вопроса.

– Это первый артефакт. Тот, что дала самая первая дверь.

Мерцающий потусторонний свет артефакта освещал и мамин кабинет, и лицо Гудвина – сейчас совсем не веселое. Антон погладил снежинку. Азарт стражника ненадолго заслонил все беды, все подозрения. Первого артефакта никто не видел, и ходили легенды, что он самый могущественный из всех.

– Зачем вы его сюда подкинули?

– Его спрятала твоя мать.

– Не верю. Она бы сразу сдала такую ценность в Стражу.

– Бедняга, как ты ее идеализируешь.

– Хотите сказать, что артефакт лежит тут пятнадцать лет?

– Представь себе.

Никто не знает, где открылась первая дверь. Никто не помнит тот вечер. Никто не знает, какой артефакт был первым, и уж точно он не хранится у Антона дома. И все же… Сияние было таким ослепительным, что продолжало гореть под веками, даже когда он закрыл глаза.

– Вы все это время знали, что он тут?

Гудвин пожал плечами, словно хотел повторить:

«Я знаю все».

– Он бесценный, а вы повернуты на деньгах. – Антон отчаянно пытался понять, в чем смысл этой игры. – Почему вы его не украли?