– Так у него же фамилия Кордобин, вот и прозвали Карданом… – шагая следом, пояснил Николай.

Теперь они спускались вниз, но намного легче им не стало. Здесь тоже ноги пребывали в непрерывном напряжении… Когда они были уже на середине склона сопки, где-то далеко впереди меж стволами деревьев мелькнула какая-то тень.

– Вон он! – указал Николай в том направлении, и все трое тут же прибавили шагу.

Теперь они то и дело переходили на бег вприпрыжку, с учетом пересеченной местности, стараясь как можно скорее настичь беглеца. Судя по всему, тот уже понял, что его преследуют, и поэтому тоже перешел на бег. В какой-то миг, метрах в ста от оперов и их провожатого, он выскочил из-за деревьев и вскинул правую руку. Приглушенно хлопнул выстрел. Почти на автопилоте Лев успел толкнуть Николая за большой камень и укрылся там сам. Одновременно с ним Стас метнулся в другую сторону. Тут же, пискнув, мимо них пролетела пуля, влепившись в ствол осины.

Теперь преследователи были предельно осторожны, понимая, что Кардан взвинчен до предела, пребывает в истерике и потому готов убить всякого, кто попытается его задержать. С этого момента опера его уже не преследовали, а, как это называют охотники, «скрадывали», как особо опасного дикого зверя. Они шли за преследуемым, хоронясь за деревьями и валунами, время от времени стреляя в его сторону. Не для того, чтобы его убить или ранить. Этим они вынуждали его отстреливаться, тратя патроны. Перебегая от укрытия к укрытию, опера считали:

– …Три!.. Четыре!.. Пять!..

После того как прозвучит восьмой выстрел, беглеца можно будет попытаться задержать (если только у него нет запасной обоймы). Это преследование-скрадывание затянулось почти на четверть часа. Кардан за это время, лавируя и прячась за валунами, почти пересек долину. Выстрелив восьмой раз, он неожиданно выскочил из-за огромного обломка скалы и, пригнувшись, метнулся к почти отвесной каменной стене. Опера, а следом за ними Николай, снова ринулись в погоню. Они ожидали, что еще немного, и возьмут Кардана на мушку, после чего защелкнут на его руках наручники.

Но все вышло совсем иначе. Когда они подбежали к скале, то увидели у ее основания почти наглухо заросший длинными травами неопределенной формы черный зев входа в какую-то пещеру. Судя по удивленному «ого!» Николая, это природное образование и ему тоже было совершенно неизвестно. Стоя метрах в десяти от лаза, ведущего в каменное тело горы, с пистолетами на изготовку, опера никак не могли решить – преследовать ли Кардана в темени каменного туннеля, как предлагал Крячко, или караулить его у входа, что предлагал Гуров. Николай придерживался позиции Льва – караулить.

– …Коля, а ты уверен, что этот Гришка не найдет себе лаз наружу в другом месте и не смоется, пока мы топчемся тут? – вглядываясь в темень каменных недр, допытывался Стас.

– Думаю, что другого лаза здесь нет. Это – первое. Второе. Сопка Рудничная – место особое. Она знаете почему так называется? Да потому, что в этих местах когда-то были медные рудники. А там, где медь, там запросто может быть Хозяйка. А с ней нам лучше не встречаться… – без тени улыбки, совершенно серьезно пояснил Николай.

– А медная руда – она какая? Что это такое? – отчего-то вдруг заинтересовался Крячко.

– Ну-у как это – что? – Николай развел руками. – Камень такой, буровато-желтоватый, называется он… М-м-м… Вроде бы халькопирит. Его тут, правда, не слишком много, но для кустарей и этого хватало.

– А-а-а, вон чего… – Стас понимающе покачал головой. – А вот про Хозяйку ты для смеха упомянул или веришь в ее существование всерьез?