– Что я должен – так это отработать по стандартной ставке одну тысячу восемьсот восемьдесят семь целковых и пять грошей. Я не обязан оплачивать доставку на место и не нуждаюсь в подъёмных.

Клерк фыркнул.

– Хорошо, это убираем. – Он вновь защёлкал костяшками. – Итого минус три месяца.

– Ещё раз повторяю: я не собираюсь продавать себя в рабство ни на два с половиной года, ни на два, ни даже на год. Я отработаю свой долг, на этом всё!

– Вы же не думаете, будто вам станут платить за время плавания?!

Я ответил широченной ухмылкой.

– Готов биться об заклад, по соглашению со школой какая-никакая денежка мне всё же причитается. Но даже если нет, я точно достигну пика адепта, а ещё имею неплохие шансы стать аколитом, что приведёт к немалому повышению причитающегося мне денежного довольствия. Так зачем самому себе надевать ярмо на шею, скажите на милость?

Дядечка откинулся на спинку стула и махнул рукой.

– Свободен, молодой человек!

Но я хоть и поднялся с табурета, в комнате всё же задержался.

– Могу я досрочно закрыть свой долг?

Клерка так и передёрнуло.

– Можешь, но в этом случае будет удержан штраф в размере десятой части платежа.

– Благодарю, – кивнул я и вышел за дверь.

Прямо у крыльца наткнулся на Беляну и предупредил её касательно заведённых тут порядков, затем дошёл до толковавших о войне с антиподами босяков, переговорил и с ними. Здесь же крутился ушлый молодчик, призывавший всех и каждого застраховать свою жизнь, но я не стал его слушать и расположился рядом с сидевшим в теньке Дарьяном. Паренёк был бледен и обливался потом, но дуба давать покуда вроде бы не собирался.

– Худо? – спросил я, откидываясь спиной на стену.

– Ага… – хрипло выдохнул тот.

Я и сам ощущал себя не лучшим образом, а потому впустую молоть языком воздух не стал и обратился к внутреннему зрению. Вид не успевших окончательно сформироваться узловых точек не порадовал, а когда попытался сжать их своей волей, дабы уплотнить и укрепить, то враз пошла кругом голова. Увы и ах, энергии во мне сейчас не было ни на грош.

Разместили нас в длинном полутёмном помещении, сплошь заставленном двухъярусными кроватями. Всех достоинств – там было самую малость прохладней, нежели на улице, а вот недостатков хватало с избытком. Я насчитал таковых ровно девять. Точнее – девятерых.

– Эй, Лучезар! Мы тут гадаем, чего это боярина в ученики не взяли! – решил для начала поглумиться надо мной Долян и – напрасно.

Я своего шанса не упустил и ударил в ответ по больному месту.

– Зато насчёт тебя, Долян, всё ясно! Ты ж мало того, что за трусость из школы вылетел и шваль свою за собой потянул, так ещё и нормальным босякам дорогу в ученики закрыл!

Новику и без того не терпелось пустить в ход кулаки, а тут его и вовсе подкинуло.

– Да ты…

Крепыш ринулся вперёд, но сразу же замер на месте и даже малость подался назад. Ну да – заполучить в брюхо пядь стали радости мало, а кому как не Новику знать, что я блефовать не расположен. И да – точно бы скальпелем пырнул, сомневаться и колебаться не стал.

Дальше ко мне подтянулись босяки, вслед за ними подошли Огнич и Зван. Даже Дарьян с койки поднялся. И расклад стал не таким уже паршивым.

Девятеро против семерых – это почти что на равных. А с учётом моего ножа на равных безо всяких «почти».

– Ты нам должен! – прорычал ухвативший суть моих слов Лоб. – Зассал на дуэли с дворянчиком пластаться, вот всех босяков трусами и выставил! Мы к торгашам в кабалу из-за тебя угодили!

Долян дураком не был и сразу сообразил, куда ветер дует. По итогам толковища он точно оказался бы должен решительно всем, поэтому пошёл ва-банк. Выдернул из-под рубахи болтавшийся на цепочке камушек, стиснул его в кулаке и прошипел: