Медленно тянулись минуты. Комната помещалась в самом конце крыла, окна которого выходили на обе стороны острова, прямо на возвышавшиеся над морем скалы.

Вероника сидела, устремив взор на белые валы, гонимые усилившимся ветром. Солнце вставало в таком густом тумане, что побережья Бретани не было видно. Но на востоке, за полосой пены, продырявленной черными остриями скал, тянулась пустынная равнина океана.

Погружаясь в сон, бретонка бормотала:

– Говорят, будто ворота – это камень и будто попал он сюда издалека, из чужих краев… Божий Камень… А еще говорят, будто он драгоценный, сделан пополам из золота и серебра. Божий Камень. Камень, дарующий смерть или жизнь. Магеннок его видел… Он отворил ворота и просунул в них руку… И его рука… его рука обратилась во прах.

Вероника чувствовала себя подавленной. Ум ее мало-помалу наполнялся страхом, словно сочащейся из-под земли водою. Ужасные события, испуганной свидетельницей которых она была уже несколько дней, казалось, предваряли события еще более грозные, и Вероника ждала их словно приближающийся ураган, способный все смести с земли своим головокружительным вихрем.

Она ждала этих событий. Она была уверена, что они не преминут произойти, что их обязательно вызовет могущественная роковая сила, которая наступала на нее со всевозрастающей мощью.

– Вы видите лодки? – осведомилась Онорина.

– Отсюда их не увидеть, – возразила Вероника.

– Почему же? Они пойдут именно этим путем, потому что тяжело нагружены, а у мыса есть более широкий проход.

И действительно, через несколько секунд Вероника увидела, как из-за мыса показался нос первой лодки.

Она была очень широкой и низко сидела в воде, на загромождавших ее ящиках и тюках расположились женщины и дети. Четверо мужчин изо всех сил налегали на весла.

– Это лодка Коррежу, – заметила Онорина, которая, полуодетая, выскочила из постели. – А вот и другая, смотрите!

Из проливчика между скалами выплыла вторая, тоже тяжело нагруженная, лодка. Там гребли трое мужчин и женщина.

Обе лодки находились слишком далеко, метрах в семистах-восьмистах, чтобы можно было различить лица людей. Ни малейшего звука не доносилось с этих неповоротливых, груженных нищетою суденышек, которые убегали от смерти.

– Боже мой! Боже мой! – вздохнула Онорина. – Только бы им выбраться из ада!

– Чего вы боитесь, Онорина? Им же ничто не угрожает.

– Угрожает, пока они не покинули остров.

– Но ведь они же не на острове.

– Все, что вокруг острова, еще остров. Именно там их и подстерегают гробы.

– Но ведь море довольно тихое.

– Не в море дело. Враг – не море.

– Тогда что же?

– Ах, не знаю я, не знаю.

Лодки двигались в сторону северной оконечности острова. Перед ними были два прохода, которые бретонка называла именами двух скал – Скала Дьявола и Клык Сарека.

Почти тут же они увидели, что Коррежу выбрал проход мимо Скалы Дьявола.

– Пройдут, – заметила бретонка. – Еще чуть-чуть. Каких-то сто метров, и они спасены.

Казалось, женщина вот-вот засмеется.

– Все козни дьявола пойдут прахом, госпожа Вероника. Я уверена, что мы с вами спасемся, да и остальные тоже.

Вероника молчала. Подавленность ее усилилась, и женщина относила ее лишь на счет смутных предчувствий, бороться с которыми бесполезно. Она мысленно наметила линию, за которой опасности уже не было, но Коррежу эту линию еще не пересек.

Онорину трясло как в лихорадке. Она не переставая бормотала:

– Мне страшно… Страшно…

– Да полно вам, – выпрямляясь, откликнулась Вероника. – Это же нелепо. Откуда может прийти опасность?

– Ах! – воскликнула вдруг бретонка. – Что там? Что это может значить?