– Все хорошо, Ника, – шептал на ухо Ваня, – все хорошо. Я люблю тебя.

– Я люблю тебя, – словно эхо повторила она и заглянула в его глубокие сияющие нежностью глаза.

И когда он начал целовать ее требовательно и страстно, Вероника загорелась его огнем и поняла, что больше может не бояться. Поняла, что все ее однодневные влюбленности остались в прошлом, что она никогда не сможет лгать такому чистому солнечному парню и что именно эта неспособность лгать близкому человеку и есть настоящая любовь…

Данилову Виталию

Впервые я увидел его во время самой настоящей вишневой метели. Был ясный, но очень ветреный день. Я гулял по парку, лениво думая о всевозможных мелочах, и забрел в заросли цветущей вишни. Неожиданно заметил под одним из кустов маленькую скамейку. Кому-то пришла фантазия покрасить ее в белый цвет, и она почти сливалась с густо цветущими и низко висящими ветвями вишни. Юношу, сидящего на ней, я даже не сразу заметил, так как его одежда была также белого цвета.

Я шагнул в сторону скамейки, и в этот момент сильнейший порыв ветра взлохматил мои довольно длинные волосы и, пробежав по вишневым кустам, сорвал с веток множество лепестков. Они закружились в воздухе беспорядочными белыми вихрями. Юноша поднял голову от книги, наши взгляды встретились. Я, не задумываясь, подошел и сел рядом.

– Простите, – начал я, понятия не имея, что скажу дальше.

И посмотрел в тут же повернувшееся ко мне и зарозовевшее лицо юноши.

– Меня зовут Антон, – тихо произнес он и закрыл книгу.

Опустив глаза, я прочел на обложке «Михаил Кузьмин. Лирика». И это только подтвердило мое ощущение. Даже не нужно было и спрашивать. Что-то неуловимое в его красивых глазах светло-зеленого цвета, в капризном изгибе рта говорило мне: «Да».

– Меня – Сергей, – ответил я.

– Очень приятно, – сказал он неожиданно равнодушно, но глянул на меня с нескрываемым любопытством.

Правда, сразу опустил глаза. Ресницы у него были длинные и намного темнее светлых волос с явно выбеленными прядями. Я внимательно вгляделся в эти опущенные ресницы, подумав, что он их, по всей видимости, красит в салоне. Его волосы густо засыпали вишневые лепестки, и я быстро провел пальцами по ним. Лепестки посыпались вниз, а один зацепился за его длинные ресницы. Антон смешно сморщился и моргнул. Я повернул его лицо к себе и кончиком языка снял лепесток. Почувствовав, как он вздрогнул, я удивился мгновенной реакции своего организма. Он запрокинул голову и закрыл глаза. Я коснулся его губ легким поцелуем и ощутил тихий вздох. Антон улыбнулся. И я, найдя его узкую прохладную ладонь, встал и потянул его за собой.

– Пошли, пройдемся, – предложил я, улыбаясь в ответ. – Зачем сидеть на таком ветру? Ты можешь простудиться.

Антон послушно встал, стряхнул с белых джинс лепестки и пошел рядом. Мне невыносимо захотелось обнять его за талию, но я не осмелился. Мы шли рядом, иногда поглядывая друг на друга, и молчали, периодически улыбаясь. В таком молчании мы гуляли около часа. Никогда я не испытывал такой долгой и все нарастающей нежности. Казалось, она заполнила все вокруг: и светлое небо, и взвихренный, пропитанный цветочными ароматами воздух, и чистую, еще короткую траву под ногами, и зеленоватые глаза Антона, которые изредка глубоко заглядывали в мои, и от этого нежность разрасталась до вселенских масштабов. Мне уже хотелось говорить, чтобы стало легче переносить эту необычайную нежность. Но я боялся разрушить то, что возникало между нами. От резких порывов ветра холодок пробегал по коже, и остро хотелось тепла и близости.