– Как дела, Сулейман?

Тот склонил голову в неглубоком церемониальном поклоне:

– Все в порядке, Ваше Величество, рабочие закончили подготовку к монтажу оборудования в седьмом и одиннадцатом секторах. Георгиевский зал будет готов к концу месяца.

Император кивнул:

– Хорошо, скоро должен подъехать Соболянин, проводишь его в Водный мир. Я приму душ и буду ждать его там.

Сулейман коротко поклонился и исчез.

Вадим появился в Водном мире через два часа. Дверь мягко уехала вверх, и он в восхищении замер на пороге.

– А ты неплохо устроился. – Он обвел взглядом высокий потолок, в толще которого в этот момент величественно проплывал могучий скат, стены, в которых яркими бликами мелькали стайки веселых тропических рыбешек, и сумрачную бездну пола, где едва просматривались в полумраке хищные тела акул. – И какова толщина воды?

Император улыбнулся:

– Рад тебя видеть, Вадим. А что касается воды, то стены и потолок – пятнадцать метров, а пол около двадцати пяти. Ну и как, тебе нравится?

Вадим кивнул:

– Впечатляет. – Он хитро прищурился. – Ты кому-нибудь уже показывал это место? Или я первый?

Ярославичев рассмеялся:

– Почти… ну да ладно, проходи, садись.

Вадим покачал головой и двинулся вперед к легкому столику из благородного бука и двум креслам черного английского дуба, стоящим в самом центре этого великолепия.

– Так вот куда, оказывается, уходят деньги…

Ярославичев снова растянул губы в легкой улыбке и, подождав, пока гость займет понравившееся ему кресло, уселся напротив. Они с минуту молчали, потом Вадим раскрыл тонкую папку и достал из нее два листка.

– Вот, ознакомься.

Ярославичев взял листы, некоторое время с подчеркнутым вниманием скользил по ним глазами и положил на столик. Лицо его ничего не выражало. Под столиком из темноты выплыла огромная морда акулы-молота. Она уставилась на Императора огромными немигающими глазами, словно приценивалась, но, решив как будто, что жертва, несмотря на свои скромные размеры, ей все же не по зубам, извернулась всем телом и ушла на глубину.

– И что, по-твоему, из этого следует?

Вадим посмотрел на Ярославичева долгим взглядом. В этом взгляде, в выражении лица было что-то такое, что всякий наблюдатель, даже не самый толковый (хотя какие здесь могли быть наблюдатели?), засомневался бы, действительно ли собеседнику Императора тридцать пять – сорок лет, хотя именно на столько он выглядел, да и вообще, человек ли это, смертный ли, или перед этими всевидящими глазами успела пройти длинная череда веков… Да и вообще, кто эти двое?..

Между тем в глазах Вадима вспыхнуло раздражение, однако он быстро подавил его и, когда заговорил, голос его был почти спокоен.

– Мы банкроты… Дмитрий.

По легкой заминке Император понял, что его собеседник хотел обратиться к нему иначе, но заставил себя произнести другое имя. Ярославичев качнул головой:

– Ну, я бы не оценивал ситуацию так однозначно…

Вадим саркастически ухмыльнулся и вольно, даже несколько развязно, развалился в кресле:

– Мы все банкроты, понимаешь, ВСЕ! Мы доверили тебе все свои деньги, все, что скопили за прошедшие века, а ведь это немало. И что же? – Вадим скрипнул зубами, выхватил из папки еще несколько листков. – Вот смотри, вот данные по «Беррингс», вот по «Дрезденер банк», а это совокупная сумма кредитов по одиннадцати крупнейшим банкам восточного побережья Соединенных Штатов! Сроки всех этих кредитов истекают через четыре месяца. Причем я имею вполне достоверные сведения, что шесть самых крупных банков Нью-Йорка, Бостона и Филадельфии уже обменялись конфиденциальной информацией, и мы больше не можем рассчитывать даже на краткосрочные займы…