Тем временем короткое затишье было прервано. Снова раздался нарастающий гул. За ним последовало еще три мощных толчка. Лед ходил ходуном. Вагончики едва не подпрыгивали вверх. Люди опять и опять выискивали возможность спасти свою жизнь и жизни товарищей. Во всей этой суете никто не сумел адекватно оценить масштабность катастрофы. Да, трещины, разрушение и исчезновение подо льдом некоторых построек можно было заметить невооруженным глазом. Да, гибель отдельных полярников стала горькой правдой. Но общая картина происходящего все равно никак не вырисовывалась. А на поверку она оказывалась куда более плачевной, чем мог кто-либо помыслить.

Проблема заключалась в трех последних толчках. Они действительно были мощны. Мощны настолько, что вызвали несколько огромных расколов ледяного щита. В результате этого от него стала отделяться льдина площадью в несколько десятков километров. Она отделялась постепенно, но неумолимо. Вскоре оторванную льдину подхватило довольно мощное морское течение. Оно все дальше и дальше уносило ее в океан. Оно все дальше и дальше уносило ее в неизвестность…

На льдине оставались и российские, и норвежские исследователи. Толчки прекратились и больше не повторялись. Лихорадочность паники понемногу спала. Уже первичный беглый осмотр территории дал необходимую почву для серьезных размышлений. Он раскрыл людям глаза на особую драматичность их положения. Полуразрушенная база без узла связи и вне своих прежних координат превращалась в чрезвычайно затруднительный объект для поиска со стороны спасателей.

Наступало утро. Ветер разогнал все тучи и успокоился сам. Но полярникам успокоиться было непросто. Слишком уж много испытаний выпало на их долю. Никто не смел высказать вслух свои предположения о будущем. Чересчур туманным выглядело оно в то утро.

Командир гвардейской части ВДВ полковник Герман Федорович Хорошев сидел за столом в своем служебном кабинете. Помещение мало чем отличалось от великого множества себе подобных. Кроме стола и нескольких стульев, здесь находились деревянный шкаф и сейф. На одной стене висела репродукция картины с изображением десантников времен Великой Отечественной войны. На другой стене – портрет президента Российской Федерации. Рядом располагался щит с государственным гербом. В специальной тумбе находились древки двух флагов – России и войск ВДВ.

Кроме комчасти, в кабинете находились двое его подчиненных. Один – молодой светловолосый парень в форме старшего сержанта. Второй выглядел чуть постарше, имел короткую стрижку, был одет в форму прапорщика. Оба стояли перед полковником навытяжку и напряженно молчали. Он специально вызвал их к себе, чтобы лично провести разбор полетов и узнать еще одну версию недавнего инцидента.

Герман Федорович нахмурил свои густые брови. Некоторое время он безмолвно смотрел на бойцов. Для них это было хуже всякой пытки. Они с удовольствием променяли бы его сверлящий взгляд на любые ругательства и крики в свой адрес. От этого взгляда им хотелось провалиться под землю. Душераздирающее молчание продолжалась недолго. Хотя после приглашения зайти в кабинет первое слово командира для них прозвучало спустя целую вечность.

– Ну что, ребята? – спокойно, но с некой особенной горечью в голосе начал он. – Опозорили вы нашу часть. Перед всем городом опозорили. Причем очень серьезно. Возможно, что даже в Москве нас будут склонять из-за вас. Скажут, что у полковника Хорошева сплошь все пьяницы и дебоширы. Вы хотя бы на мгновение задумывались о вероятных последствиях?