Количество эпидемий, зарождавшихся на ее территории, исчислялось десятками. Так было, пока местные братья Райога не объявили постоянные вспышки болезней наказанием Райога и не свергли правящую верхушку. Так страна портов превратилась в теократию, настроенную весьма радикально.

Клир Аронии очень скоро оказался чуть ли не самой многочисленной прослойкой населения, и началась экспансия. Проповедники порой появлялись на чужой земле, но редко добирались далеко – их отлавливали и с удовольствием умерщвляли как аристократы, опасающиеся, что священники подадут простолюдинам дурной пример, так и сами братья, не терпящие конкуренции за влияние на паству.

Ничего удивительного, что крестьяне Уютной понятия об этом не имели – обычно аронийские священники так глубоко на территорию Крэланда не забирались, хватало и северо-восточных земель, где их отлавливали сразу на границе. Но сам факт настораживал – ведь в отличие от простых миссионеров, верхушка теократии знала цену деньгам и власти, и можно с уверенностью сказать – случись такая возможность, аронийский клир с радостью возьмет под свою руку чужие земли.

– Госпожа? – напомнил о себе Немо, когда Салэм выбралась на свежий воздух и несколько минут молча смотрела на облака, плывущие по небу.

– Все в порядке, – отмахнулась та, но нахмуренные брови говорили об обратном.

Это что же получается, Арония прослышала о мятеже в Крэланде и решила под шумок подгрести себе немного землицы в чужом хозяйстве? Это плохие новости, и о них точно нужно сообщить в столицу.

– Кто у нас сейчас есть в Херцштадте? – спросила она, не оборачиваясь к Немо.

– Пара человек найдется, – заверил управляющий. – Какова будет их задача?

– Сегодня вечером я напишу письмо, и ты отправишь им приказ, пусть передадут сообщение баронессе Равентурм.

– У нас будут проблемы? – с печальным вздохом спросил мужчина.

– У нас будет война, – кивнула Салэм и, нахлобучив шляпу на голову, пошла к ожидавшему дредхорсту. – У нас будет война.

Граница графства Мизинг, походный лагерь.

– Ваше сиятельство, к вам гонец из Фолкбурга.

Младший сын барона Фрайзера, служащий при графе Мизинге адъютантом, согнулся в поклоне, едва вошел в походный шатер своего патрона. Поджарый седой мужчина с короткой стрижкой как раз вытирал шею белым полотенцем, убирая остатки пены. Безукоризненно выбритый, он производил впечатление на окружающих своим грозным видом.

Будучи магами, многие аристократы не выглядели на свой возраст, однако перешагнувший за восьмой десяток Байрон Мизинг на фоне остальных благородных своего поколения казался настоящим зверем. Массивная фигура, широкие плечи, раздвоенный и при этом выпирающий вперед квадратный подбородок. Голыми руками старый чародей мог сворачивать монеты в трубочку.

– Веди, – приказал граф, вручая полотенце слуге.

Адъютант тут же скрылся за пологом и вернулся уже в компании крепкого мужчины средних лет в форме городской стражи королевского домена. За это время слуга успел подать хозяину рубашку и выйти через другой вход, оставляя господина разбираться с делами.

– Ваше сиятельство, – поклонился гонец.

Он не выглядел каким-то особенным, совершенно типичная внешность для уроженца северных королевств. Однако при этом Байрон Мизинг сразу ощутил, что присланный к нему – не простой стражник, а кто-то достаточно близкий к городской власти.

– Говори, с чем пришел, – приказал граф, поправляя воротник шелковой белой рубашки.

Следить за своим внешним видом его сиятельство не переставал даже в походе, руководствуясь принципом стабильности. Нет ничего более удручающего подчиненных, чем расхристанный облик начальства, а потому в любой ситуации нужно вести себя и выглядеть безукоризненно.