Оглянувшись вокруг, я увидел своих спутников. Они прятались от разбушевавшейся стихии под скальным навесом и пытались укрыться совершенно мокрой палаткой.

Я быстро присоединился к ним. Женя бережно укрывал Полину Александровну, которая стучала зубами от холода. Ее палатку сорвало в первую очередь. Вчерашний вечер был настолько тихим, что нам, здоровым мужикам, даже не пришло в голову помочь ей укрепить свое жилище должным образом. К тому же никто из нас не мог предугадать подобного развития событий.

Ладно, главное – все целы. Время от времени мы бросали укоризненные взгляды на нашего мокрого проводника. Но тот лишь философски заметил:

– В горах погода меняется быстро…

На поляне под дождем и ветром остались три палатки, которые раздувались и хлопали, как флаги на ноябрьской демонстрации. И еще…

– Аппаратура! – заорала, как ненормальная, Полина и бросилась к краю оврага. Там вчера мы сложили оборудование на ночь, надежно обмотав его брезентом.

Буквально за несколько часов разбушевавшаяся речка и ливень сделали свое дело. Граничащий с оврагом край нашей полянки, подмытый водой, стал сползать в темноту. До нас донесся громкий всплеск. Теперь все наши приборы оказалась на самом краю стремительного грязевого потока, несущегося со скоростью поезда в метро.

Единственная женщина нашего коллектива раньше всех сообразила, какая опасность накрыла нас. Под сомнение была поставлена сама возможность дальнейшего продолжения экспедиции.

Полина ухватилась за край брезента и что есть силы стала тянуть тяжеленный брезентовый узел от края обрыва. Первым на выручку ей пришел Женя. Этот парень обладал значительной физической силой, которая, впрочем, соответствовала его росту.

Уже привыкший помогать Полине в различных ситуациях, он буквально отбросил женщину в сторону и, схватив в охапку мешок с приборами, поднял его, но скользкая и мокрая земля предательски поползла из-под его ног прямо к ревущей в темноте реке.

Мы с проводником вовремя оказались рядом. Он ухватил мешок, я – Женины руки. Полина тянула за ремень меня. Ноги нашего Гулливера уже погрузи-лись в поток, он орал и пытался высвободиться из объятий реки.

Весь перепачканный мокрой глиной человек становится похож на кусок мокрого мыла. Женины руки выскользнули из моих. Мы с Полиной упали на траву и тут же вскочили.

Голос нашего фотографа послышался где-то недалеко. Одно дело, когда изо всех сил в страхе кричит женщина, но когда слышишь, как от смертельного ужаса в отчаянии рвет голосовые связки мужчина, от этого звука просто цепенеешь. Я схватил первую попавшуюся под руки длинную палку и пошел вперед, протягивая ее в темноту на голос.

Ледяная вода, несущаяся по оврагу вперемешку с грязью, больно ударила по ногам. Я старался сохранить равновесие. Женя, видимо, за что-то зацепился, потому что голос его раздавался из одного места. В какой-то момент меня все-таки сбило с ног, подхватило и понесло потоком.

Неожиданно я боком врезался в большущий ствол дерева, лежащий поперек течения. Ухватившись за него, я начал вылезать из воды и, выбравшись, оказался рядом с Женей, который держался за ветки того же дерева.

Подобравшись к нему на четвереньках, я ухватил Женю за одежду и буквально выволок парня на берег. Почувствовав твердую почву под ногами, я сразу побежал к своим товарищам. Они стояли на краю потока, орали во все горло и махали руками, показывая назад. Я обернулся, но Женю не увидел.

Пришлось вернуться к воде. Наш Гулливер сидел на берегу и плакал как ребенок. Оказалось, что у него сломана нога. Сжимая руками больное место ниже колена, он пытался встать. Сломанная конечность подворачивалась неестественным образом посреди кости. Парень падал и снова пытался встать. Это был шок. Женя не чувствовал боли, только кричал и плакал. Снова падал и снова пытался встать.