Он беспокойно заметался на подушке, вращая глазами по сторонам, убеждаясь, что он дома, что ничего не изменилось и опасности нет. Всклокоченные волосы его падали жирными сосулями на сморщенный, как стиральная доска, лоб. Под глазами синь, в глазах тоска. Этот сон снится ему уж неделю, с тех пор как…

Волков достал из-под подушки оберег, присланный ему Мастером. В нем ли дело? Замахнулся, хотел швырнуть камешек в стену, да поостерегся. Сжал в ладони, притянул к груди. Волков без работы уже полгода, да и до этого карьеры не сделал. Ему тридцать семь, а кто он? Актер? Актеришка! Парочка ролей второго плана во второсортном кино, и то лет десять назад. Мелкие эпизодические роли да статист в театре. Вот и все, вот и все.

Тревожная депрессия окутывала Волкова отсыревшим ватным одеялом с затхлым запахом чердачного барахла. Волков пребывал в таком состоянии месяца три, а то и четыре. Уже сам потерял счет времени. Ему бы к хорошему психотерапевту записаться, но… Волков выбрал иную дорожку. Нашел на задворках интернета группу колдунов и магов, решил у них «лечиться»: порчу снять, удачу притянуть. Да только все эти колдуны были мутные какие-то, доверия не вызывающие. Волков перескакивал от одного к другому, брал первую пробную консультацию и сливался. Так до тех пор было, пока на него Мастер не вышел. Сам. Сам его нашел. По одной только дате рождения все о судьбинушке печальной рассказал, о тоске и депрессии, о болотце, из которого никак не выбраться. И даже денег не взял. Вот тогда Волков понял, что это тот самый, который все может. Всемогущий.

Мастер прислал ему оберег от злых духов – золотую подвеску с гравировкой. На блестящей поверхности мягкоугольного куба начертан был знак צ. Это позже дотошный Волков разузнал, что то буква еврейского алфавита «цади». И ему сие знание не понравилось. Не то чтобы Волков был антисемитом… хотя… был. Но нет, не только это. Интуиция подсказывала ему, что все-таки с этим оберегом нечисто. Мастер, может, и правда мастер, знает и ведает, да только творит не во благо Волкову. Кто будет из чистых побуждений дарить незнакомцу золото? В нем весу грамм двадцать! О-о-о-очень уж мутная история выходит. Оберег, может, и не оберег вовсе? И сны эти…

Волков метался в кровати, прокручивая в голове последние диалоги с Мастером. Тот сулил скорую встречу, обещал вытащить Волкова на новый уровень существования. Говорил, что карты надо оживить. Что за карты? Какие карты?! За окном послышался звук подъезжающей машины. Волков напряг слух, аж уши подтянулись. Сигнал заднего хода – паркуется у дома, у крыльца. «Вжух» самооткрывающейся двери. Шаги… Доставку он не заказывал, гостей не ждет…

– Эй, кто там?

В квартире Лады Миртовой пахло летом. Знойным, городским, наглым летом. Раскрытые шторы давали свободу прямым солнечным лучам, которые хозяйничали в комнате, разрисовывали стены полосами света, закручивали танец пылинок в воздухе, нагревали пространство не по-весеннему, а опережая время.

– А кот где? – спросил Алексей у Вероники, стоявшей в проеме двери.

Хотел быть дружелюбным, но от волнения получилось грубовато. Кофе он так и не купил – струсил, что она неправильно поймет, а теперь в ее присутствии хотел быть понятым именно так… как считал неправильным. Девушка ему нравилась.

– Я его к себе забрала.

Вероника скрестила руки на груди и нахмурилась. В этот раз она была в легком тренировочном костюме: легинсы, топ в обтяжку и майка оверсайз поверх топа. Волосы каким-то невероятным образом собраны и закреплены в пучок на макушке. И все равно хороша. Алексей покосился на выпирающие косточки таза, обтянутые нежно-лиловым трикотажем легинсов. Да, красивая, хотя и странная.