Еще в августе 1920 года Гитлер заявил своим (тогда не очень многочисленным слушателям), что отделение искусства от политики было невозможно: «Сегодня мы знаем, что такое искусство, и что оно во многом зависит от государства. Искусство процветает в первую очередь там, где ему была предложена возможность политического развития». В своей речи, посвященной культуре и искусству, которую Гитлер произнес 3 апреля 1929 года в Мюнхене, этот тезис был значительно расширен и дополнен. Теперь он получал более радикальное звучание: «Во все времена искусство было выражением либо религиозного переживания, либо выражением политической воли к власти». Из этого общего посыла Гитлер предлагал современности следующий рецепт: «Политический упадок народа в значительной степени тянет вниз и искусство. Политический же подъем увлекает за собой искусство. Я не могу представить себе победу нашего мировоззрения без того, чтобы оно не оказалось запечатленным в памятниках, которые переживут века, как свидетельство победы наших принципов».

Зная подробности биографии Гитлера, можно не удивляться тому, что он выказывал исключительное презрение к «l’art pour l’art» (с французского – искусство во имя искусства). Но на этот раз это была уже не личная позиция – он увязывал воедино политический упадок Веймарской республики и «духовное безумие» в искусстве.

Карл Бауэр. Йозеф Геббельс

Уже в 1923 году Гитлер начал требовать, чтобы пресса, искусство, литература и театр ставились на «службу немецкому обновлению». На партийном съезде 1933 года он провозгласил, что именно политическое руководство должно было создавать предпосылки для развития искусства. Три года спустя в том же самом Нюрнберге фюрер предельно ясно заявил: «Христианский век мог обладать только христианским искусством. Национал-социалистическая эпоха – только национал-социалистическим искусством».

После прихода к власти национал-социалистов «Союз борьбы за немецкую культуру» при поддержке ряда других фёлькише-группировок начал атаку на современное искусство, его представителей и покровителей. Неугодные доценты и директора музеев увольнялись. На их место ставились люди, которые было бы правильнее называть традиционалистами. Данный процесс был предельно облегчен Законом «О восстановлении профессионального чиновничества», который был принят 7 апреля 1933 года. Значительное количество художников-авангардистов было вынуждено покинуть Германию и искать убежища за границей. Так, например, уже в 1933 году в эмиграции оказались Джон Хэртфилд, Василий Кандинский и многие другие. Кроме этого оставшимися в Германии, в пресловутой «внутренней эмиграции» оказались Отто Дикс, Эрнст Барлах, Оскар Шлеммер и Карл Шмидт-Роттлюфф. Они более не принимали участия в общественной жизни и пытались по возможности не привлекать внимания к своим произведениям искусства.

Между тем национальные и национал-социалистические организации проводили так называемые позорные выставки, на которых демонстрировались работы авангардистов. Однако эти предшественники выставки «Дегенеративное искусство» были частной инициативой на местах, инициатива их проведения пока еще не исходила из правительственных учреждений. Жесткие меры, которые касались литературы, – взять хотя бы книгосожжение 10 мая 1933 года, которое стало апогеем централизованной акции по «освобождению» библиотек от «ненемецкой литературы», пока обходили стороной изобразительное искусство.

Создавшийся культурно-политический вакуум тут же заполнили «немецко-творческие» художники, произведения которых долгие годы игнорировались художественной критикой и владельцами галерей, но при этом все они имели определенный успех у публики. Положение изобразительного искусства стало более однозначным, когда законом от 22 сентября 1933 года была основана Имперская палата культуры, президентом которой был назначен Йозеф Геббельс.