А это – совсем другая магическая сила, и другие возможности. Тогда уже тебя охотно примут на государственную службу и без сильного покровителя.

Вот такие версии крутились у меня в голове, когда я неторопливо обводил взглядом дома по соседству с домом отца Иннокентия.

– Хочешь сначала соседей расспросить, Никита Васильевич? – спросил меня священник.

Я покачал головой.

– Нет. Сначала заглянем в твою аномалию.

– Тогда прошу ко мне в гости.

Отец Иннокентий толкнул крепкую деревянную калитку и пригласил меня пройти внутрь. Но я заметил, что сначала священник провел ладонью по дереву, словно погладил его.

Снимал слабую охранную печать.

– Значит, все же остерегаешься посторонних? – спросил я отца Иннокентия.

– Конечно, – кивнул священник. – Не в райском саду живем. А у меня жена, дети.

– А как они печать снимают?

– Так им незачем. Печать не только на меня настроена, а на всю семью.

– Понятно, – хмыкнул я.

И тоже мимоходом провел ладонью по темному дереву.

Да, это не печать Ордена Ликторов. Даже простого одаренного такая печать не остановит. Она годится только против обычного злоумышленника.

– Проходи, Никита Васильевич!

Отец Иннокентий пропустил меня вперед. Сам зашел следом и запер за собой калитку.

Жена священника встретила нас на крыльце. Из под ее темного платка выбивались русые волосы, на лице застыло растерянное выражение. Она то и дело переводила взгляд с меня на мужа, и обратно.

На первый взгляд, Елена была лет на пятнадцать моложе отца Иннокентия.

– Познакомься, Лена, это наш губернатор Никита Васильевич Волков, – сказал отец Иннокентий. – Он обещал мне найти Авессалома.

– Ох, батюшки! – прошептала его жена, с тревогой глядя на меня.

– Добрый день, – вежливо кивнул я.

– Лена, ты иди к детям, – ласково сказал отец Иннокентий.

Женщина повернулась к двери, а я заметил в окне две любопытные детские мордашки.

– Подождите, – остановил я жену священника. – А разве у ваших детей сейчас не урок музыки?

– Да, – невпопад кивнула она.

И тут же поправилась:

– Нет. Учитель заболел и не пришел.

– Заболел? – удивился я. – А вы откуда это знаете? Он вам сам сообщил?

– Нет.

Женщина покачала головой.

– Просто я так подумала. Он всегда приходил, даже если сильный дождь или мороз. Никогда не пропускал занятия.

– Точно, – подтвердил отец Иннокентий.

– А сегодня не пришел, – сказала Елена. – И не позвонил даже.

– А вы ему не звонили? – уточнил я.

– Нет, – с каким-то испугом сказала женщина.

– Ясно, – улыбнулся я.

– Может, чаю, Никита Васильевич? – вмешался отец Иннокентий. – Или по рюмочке кальвадоса?

– С удовольствием, – кивнул я. – но попозже. Сначала я хочу осмотреть аномалию.

– Тогда прошу в сад.

Отец Иннокентий повел меня вокруг дома. Я шел за ним и чувствовал, что жена священника все время смотрит мне вслед.

Что-то связывало ее с учителем музыки. Это было ясно, как белый день. Наверняка я мог бы задать ей пару вопросов и все узнать.

Но на кой черт?

Рано или поздно все и так выяснится.

– Вот и аномалия, – пробасил отец Иннокентий.

Между двух старых яблонь трепетал на осеннем ветру изумрудный портал аномалии Природы.

Я подошел к порталу. На нем не было охранной печати – даже такой слабенькой, как на калитке.

– Отец Иннокентий, ты запираешь аномалию печатью? – спросил я.

Священник покачал головой.

– Нет. Одаренного моя печать не удержит. Да и не хочу я запирать Авессалома. Я не тюремщик.

– Логично, – улыбнулся я.

А потом посмотрел поверх забора на соседний дом – тот самый, в котором жил писарь Яков Пермяков.

Точно!

Из окна его чердака было прекрасно видно аномалию. И в этом окне снова что-то блеснуло.