Когда ломтик сыра засветился мягким серебристым сиянием, я сделал всем знак вести себя потише и положил сыр в угол между стеллажами с алхимической посудой. А сам отошел на несколько шагов.

– Думаете, придет, ваша милость? – шепотом спросил Прохор.

Но я молча пожал плечами, внимательно следя за сыром.

Мы смотрели в восемь глаз, и все же чуть не пропустили момент, когда мышь появилась. Ничего удивительного – крохотная призрачная мышь была невидимой. Она вовсе не собиралась показываться нам на глаза.

Я заметил, что кусочек сыра чуть шевельнулся. И уменьшился – как будто кто-то откусил от него.

Затем он уменьшился еще.

И еще.

И вдруг рядом с сыром проявился комочек серебристого сияния размером с мой кулак – это была призрачная мышь.

Прохор сдавленно охнул.

А я щелкнул пальцами и швырнул в мышь сгусток магии Смерти. Мышь упала набок и задергала лапками.

– Попал! – радостно закричал Прохор. – Есть!

Я подбежал к мыши, поднял ее и убедился, что зверек жив – магия Смерти не убила мышь, благодаря магии Жизни.

– И что теперь с ней делать? – спросил я Луку Ивановича.

Если сейчас призрачная мышь очнется, тяпнет меня за палец и сбежит – вот будет весело! Больше она нам точно не попадется.

– Скорей оплетай ее Эфиром! – азартно крикнул Лука Иванович. – Вяжи нитями!

– А где взять Эфир?

– Да везде! Посмотри вокруг – видишь такие тонкие нити, почти прозрачные? Это и есть эфирная магия.

Точно! Лаборатория была буквально пронизана нитями Эфира. Я ухватил одну из нитей и принялся опутывать мышь по рукам и ногам. То есть, по хвосту и лапам.

– Теперь нужна призрачная магия, – пробасил предок рода Вознесенских. – Магия призраков уравновесит Эфир.

– А ее-то где взять? – изумился я.

– Тащи из меня!

Митрофан Аникеевич вытянул в мою сторону полупрозрачную руку. На обшлаге его призрачной рубашки висела бахрома темных магических нитей.

Я подцепил одну из них и стал обматывать мышь поверх нитей Эфира. Теперь зверек напоминал разноцветный кокон.

Волшебные демоны!

Магические нити буквально на глазах впитывались в тельце призрачного зверька и как будто таяли в нем. А мышь становилась мышью – вполне себе видимой, осязаемой и даже в чем-то обыкновенной. Если бы не едва заметное призрачное сияние, ее можно было бы принять за живую.

И тут мышь открыла глаза, и я увидел, что они не темные, а ярко-желтые.

– Оживает! – закричал Прохор. – Держи ее крепче!

Поздно!

Мышь дернула лапками, вырвалась из моих пальцев и рванула по столу с бешеной скоростью. В одну секунду она добежала до края стола, а затем совершила отчаянный прыжок. Мне даже показалось, что на мгновение мышь зависла в воздухе.

Но тут она ускорилась и юркнула прямо за пазуху предку рода Вознесенских!

– Не выпусти ее, Митрофан Аникеевич! – азартно крикнул Прохор и размахнулся кулаком. – Сейчас я ей врежу!

– Я тебе врежу! – возмутился предок.

Он на всякий случай взлетел к стеклянному куполу.

– Успокойся, Прохор! – увещевал Лука Иванович старого слугу.

– Смотрите! – провозгласил сверху призрак.

Он протянул руку – так, чтобы мы могли видеть.

На его ладони застыла маленькая призрачная мышь.

Мышь презрительно зыркнула на нас ярко-желтыми глазами и принялась как ни в чем ни бывало тереть морду лапами.

– Не боится! – удивленно охнул Прохор.

Предок рода Вознесенских расплылся в довольной улыбке.

– Почуяла родную душу, – басом сказал он и бережно спрятал мышь себе за пазуху. – Возьму в библиотеку, пусть со мной живет.

– Ты только по дому ее бегать не отпускай, Митрофан Аникеевич! – взмолился Прохор.

– Еще чего! – хмыкнул предок.