Когда-то, в возрасте Лоты, я честно пыталась улучшить свой вид при помощи всего того, что было для этой цели придумано и людьми, и итлунгами. Я с воодушевлением гладила рюшки и оборки, крахмалила манжеты и пришивала кружева. Стиснув зубы, терпела пояса, стягивающие талию мёртвой хваткой удава, и чулки, сползающие и рвущиеся в самый неподходящий момент. Не помогло. На бальных вечерах в школе моё постоянное место было между пятой и шестой колоннами, считая от входа, – привычно застывшая статуя с горящими от напряжённого ожидания чуда глазами, позади вальсирующих пар. Так что, плюнув однажды на все ухищрения женского туалета, я почувствовала себя гораздо свободнее. Можете вы в облегающей юбке сесть, одну ногу подложив под себя, а вторую закинув на спинку кресла? То-то. А я в своих штанах могу и не такое. Мне было не суждено ни родиться, ни стать красивой. Но, по крайней мере, я не превратилась в глупую пародию на саму себя.
Лота умудряется выглядеть шикарно даже в глуши Скируэна. Всё, что я воспринимаю как пытку, для неё естественно и необходимо. Подозреваю, что она родилась уже в корсете, со шпильками в одном пухлом кулачке и щипцами для завивки в другом, а волосы на её младенческой головке были уложены ровными рядами кудряшек. Ей идёт всё, что бы она ни надела. Ежели Лота – упаси и сохрани! – накинет на себя половую тряпку, половые тряпки немедленно превратятся в последний писк местной моды. Если же я наряжусь в шикарное платье, выписанное из Эрлинга, оно будет смотреться на мне…
– Арин, – мои размышления прервал голос отца.
Я перегнулась через край коляски.
– Будь осторожнее, дочка, – негромко произнёс отец.
Ох, будто я не в Ские еду, а на другой конец Авендума! С противоположной стороны закудахтала Фида, но её ахи – забота Лоты. Отец же смотрел так тоскливо, словно мы расставались не на пару дней, а месяца на два, и это не он вчера сам предлагал мне прокатиться в Ские.
А может, я несправедлива к отцу? Его дочь, единственная опора в старости, вместо домашних забот бегает по Лесу, откапывает там невесть кого, тащит в дом, не спрашивая имени, потом туда же является угрюмый тип подозрительной наружности, затем с этой милой компанией, прихватив с собой для отвода глаз легковерную семнадцатилетнюю кузину, едет провожать их до ближайшего окрестного городка, а где-то поблизости рыщет вооруженный отряд под предводительством мага-итлунга с многообещающим имечком из древних легенд… Окажись я на месте отца, наверно, отшлёпала бы своенравную доченьку да на недельку бы заперла на замо́к – крупу разбирать и ума набирать. Он же лишь просит меня поберечься… Хотя под замо́к – тоже бывало! Например, когда я в шестнадцать лет сбежала из дома, чтобы отыскать легендарную Затерянную обитель…
Ой-ёй-ёй, куда меня завели не вовремя всплывшие воспоминания! Я подобрала вожжи, глянула через плечо, все ли расселись, небрежно махнула отцу рукой, и коляска покатила. Огонёк резво взял с места, Звёздочка не отставала, с явным удовольствием разбрызгивая попадающиеся на дороге лужи, благо, после вчерашнего ливня их было предостаточно. Я не дёргала лошадей попусту. Дорогу до Ские эта пара знала не хуже меня, а мне было знакомо каждое дерево, каждый поворот и ухаб. Последних, к сожалению, было больше, чем хотелось бы.
Обычно путь до Ские – путешествие, не лишённое удовольствия. Но это верхом на моей Орлике, наедине со своими фантазиями и приятными мыслями. Или, наоборот, – в коляске с интересным и умным собеседником, с которым дорога становится и короче, и глаже.