Охотник протестующе взвыл и дернул копье на себя.

Крепкое железо, не выдержав такого напора, изогнулось и лопнуло, словно дешевый пластик, и Охотник тут же вогнал обломок копья в горло сасквоча.

Будь Речные Плечи человеком, умер бы на месте, но его шею окружали могучие мускулы, причем не одним слоем, а несколькими. Трапециевидные мышцы доходили до самых ушей, и в столкновении с таким обилием плоти металлический огрызок оказался бесполезен. Несмотря на это, другой рукой Охотник обхватил сасквоча за пояс, оторвал от земли и, как видно, собрался расплющить его о вековой дуб.

Я метнулся вперед, обеими руками схватил тринадцатого врага за ногу, сосредоточил волю и прокричал:

– Arctis!

В Охотника хлынул сверхъестественный холод истинной Зимы. С чудовищным хрустом температура его ноги опустилась до однозначных чисел по шкале Кельвина.

Охотник завизжал от боли и стал лягаться, пытаясь стряхнуть меня, но я вцепился на совесть.

Снова раздался хруст, и я упал на траву с отломанной голенью в руках.

Не переставая визжать, Охотник упал в облаке осколков льда и брызг крови.

Не медля ни секунды, Речные Плечи ухватился за стоявший на подъездной дорожке седан, поднял его, отчего на всем теле сасквоча взбугрились могучие мускулы, замахнулся, словно кувалдой, и пришиб тринадцатого Охотника блоком цилиндров с такой силой, что дрогнула земля.

Чужака расплющило, но в нем еще билась противоестественная жизнь. Он издал то ли бульканье, то ли шипение, каким-то образом выразившее беспомощную ярость не хуже, чем это сделал бы оглушительный рев.

Затем он забился в конвульсиях, от которых закачался, затрещал и застонал автомобиль, и наконец умер.

Я отбросил замороженную голень и кое-как поднялся на ноги. Поискал оброненный посох, нашел, а когда поднимал его, сасквоч вытащил из шеи рукоятку копья и бросил его рядом с поверженным врагом, чье тело, подобно телам других Охотников, уже сдувалось и сморщивалось. Одновременно с ним крошился обломок металлического древка.

– Что, – выдохнул я, – во имя всего святого, это было?

– Валлийские твари. – Речные Плечи потыкал ногой остатки копья. – Охотники из Страны мертвых. Копья выкованы с добавлением крови всех тринадцати Охотников, чтобы связать их в стаю. – Он покачал головой. – Скверные новости. Очень скверные.

– Это что, всего лишь разведчики?! – осведомился я. – Так нечестно!

С востока и юга доносились звериные вопли.

– Адские погремушки, – проворчал я и закашлялся, поперхнувшись дымом, клубившимся вокруг. По всей улице занимались новые пожары, и жильцы выбегали из домов. – Пойдем. Нельзя бросать людей на произвол судьбы.

Я подошел к двери, на всякий случай подняв защитный браслет. Как-никак в доме кто-то стрелял. Вдруг перепугается и всадит в меня пулю. Гибель от руки обычного человека никак не вписывалась в мои планы.

– Привет вашему дому! – громко сказал я. – Меня зовут Дрезден! Раньше я жил по соседству, в сгоревшем доме миссис Спанкелкриф.

– С собакой? – спросил после паузы мужской голос с испанским акцентом.

– Да, – подтвердил я, – с большим серым псом.

– По кличке Мыш, – добавил голос.

По-моему, я никогда не общался с этим парнем. Разве что рукой махал, проходя мимо. И уж точно не знакомил его с Мышем. Откуда ему знать, как зовут моего пса?

Черт побери. Общительный у меня блохастик. Мне такая популярность и не снилась.

Что-то лязгнуло, а затем из дальней комнаты появился худощавый мужчина среднего роста, лет под сорок, за ним женщина ему под стать и маленькая девочка с затисканным плюшевым зверем неведомой породы.