Но не здесь. Я не мог присмотреть за друзьями. И не в моих силах обеспечить им защиту. Оставалось надеяться, что знания, которыми я поделился, и сообщество, которое я помог создать, помогут им пережить эту ночь.

Знания, сообщество… и еще артефакт, в буквальном смысле лежавший на одной полке со святым Граалем и останками бывшего ангела.

И ритуальный нож на левом бедре – вот он, тихо гудит от прилива энергии.

«Не тяни, Дрезден».

Я обменялся последним взглядом с Кэррин, вышел на улицу, отомкнул красный велосипед Гэри, врубил двенадцатую скорость и помчался сквозь ночь.

Вот это кайф.

Да, я мог бы бежать на своих двоих, но…

Кардионагрузки – это хорошо, но не настолько же!

Парой кварталов позже я услышал возглас:

– Вот он!

И второй голос:

– Дрезден! Стоять! Департамент полиции Чикаго!

Секунду-другую я медлил, подумывая проигнорировать этот приказ… но если допустить, что сегодня мы победим, завтра город останется на месте, и мне придется иметь дело с законом. Черт возьми, я хотел устроить Мэгги в нормальную школу. Куда ее никогда не приняли бы, если бы папаша, к примеру, находится под следствием.

Поэтому я зажал рукоятку тормоза, и велик с заносом остановился во тьме меж двух блокпостов. Я сидел в седле и нетерпеливо ждал. Судя по звуку шагов, ко мне приближались двое. Один – повыше и тощий, другой – пониже и кряжистый. Первый дышал тяжелее второго.

– Детектив Рудольф, – сказал я. – Детектив Брэдли. У вас вечерняя пробежка?

– Шел бы ты… – начал Рудольф, едва дыша, но Брэдли ткнул его в бок:

– Переведите дух, сэр.

– Брэдли! – охнул Рудольф. – Что за хрень?

Детектив Брэдли, обладавший телосложением броневика и руками гориллы, повернулся к Рудольфу и указал в его сторону пальцем. Только и всего. Без единого слова.

И Рудольф, по обыкновению красавчик, даже с поправкой на порнографические усы, немедленно сдулся.

Брэдли еще немного постоял с оттопыренным пальцем, а затем кивнул и повернулся ко мне:

– Простите, мистер Дрезден. Лейтенант Столлингс пригласил вас на совещание.

– Ничем не могу помочь, – отозвался я. – И советую поискать надежное укрытие. Вы что, не получили сообщение Мёрфи?

– Получили, – признал Брэдли. – Но позволю себе напомнить, что сейчас она в немилости.

– А все из-за вас, тупиц, – буркнул я. На девяносто девять процентов в адрес Рудольфа. – Передайте Столлингсу мой экспертный совет: пусть, черт побери, прислушается к каждому ее слову.

– Так я и знал, – сказал Рудольф, обращаясь к Брэдли. – Речь идет о теракте, и в нем замешан Дрезден.

Я – в грязном, мокром, изодранном костюме, от которого до сих пор воняло дохлой рыбой, и на позаимствованном двенадцатискоростном велосипеде – уставился на него и проговорил:

– Ага. Вот он я, Усама бен Ладен. Адские погремушки, разве не видно, что мне некогда?!

– Вам следует пройти с нами, сэр, – произнес Брэдли.

Он не шутил. Поза его осталась прежней, но тембр голоса изменился самым недвусмысленным образом.

– Брэдли, – начал я, не слезая с велосипеда. – Я прекрасно понимаю, что вы при исполнении. Но поверьте, ваши действия могут причинить страшный вред. Всем без исключения.

– Мистер Дрезден, – сказал Брэдли, – в прошлом вы принесли департаменту немало пользы. И уже знаете, как все устроено. Просто смиритесь. Вас отпустят через пару часов.

– Нет у меня этой пары часов, – объяснил я, а поскольку тоже не намеревался скрывать своих намерений, твердо уставился на него и добавил: – Ни у кого их нет.

Когда я делаю такие страшные глаза, люди обычно отворачиваются.

Брэдли не отвернулся.

Говорят, что глаза – зеркало души. И правильно говорят. Сколько надо времени, чтобы заглянуть в душу? У всех по-разному, но почти нисколько, если человек на взводе. Мы же стояли посреди города, где на взводе был не один человек, а миллионы. В общем, для подобной связи обстановка была самая благоприятная.