Поэтому – если вы, конечно, чародей – вы можете забраться на задворки университета, отворить проход в Небывальщину, пройти пять футов до соседнего прохода в реальный мир и выйти на кладбище в Сиэтле. Дистанция пешего перехода составит при этом пять или шесть футов, что на поверхности земли составило бы примерно тысячу семьсот миль.

Удобно, правда?

Конечно, стоит добавить, что по Небывальщине чаще всего и пяти футов не пройти, чтобы не напороться на какой-нибудь исполинский ужас с щупальцами или жвалами, при одном взгляде на который можно сойти с ума. Небывальщина вообще довольно жуткое место. Туда не захочется сходить прогуляться просто так, без тщательной подготовки. Впрочем, если знать безопасные пути – Тропы, как мы их зовем, – путешествие может пройти быстро и приятно, почти без вторжения какого-нибудь случайного безумия.

Когда-то я ни за какие коврижки не согласился бы войти в Небывальщину, разве что в самых критических обстоятельствах. Теперь это страшило меня немногим больше, чем поход на автобусную остановку. Все меняется.

Мы вернулись в Чикаго еще до обеда, вынырнув из Небывальщины в переулок за старым зданием, некогда служившим городской скотобойней. Мой «Голубой жучок», изрядно побитый временем и приключениями «фольксваген-жук», ждал неподалеку. Мы вернулись ко мне домой.

Сьюзен с Мартином ждали. Примерно через две минуты после нашего возвращения в дверь постучали, и, когда я отворил ее, за ней стояли оба полувампира. На плече у Мартина висела на кожаном ремне сумка.

– Что это за девица? – поинтересовался Мартин, глядя поверх моего плеча на Молли.

– Я тоже рад вас снова видеть, дружище, – отозвался я. – И не надо благодарностей. Я только и делаю, что спасаю чужие жизни.

Сьюзен улыбнулась мне, и взгляд ее, переместившись на Молли, провел обыкновенное женское сканирование с головы до пят. В результате этого процесса женщина составляет подробный профиль другой женщины, основываясь на миллионах мельчайших деталей одежды, бижутерии, макияжа и прочих вещей, а потом на основании этого профиля определяет, насколько серьезную социальную угрозу та собой представляет. Мужчины тоже такое проделывают, но, как правило, этот анализ сводится к двум пунктам: «Есть ли у него пиво?» и «Если есть, поделится ли он со мной?»

– Гарри, – произнесла Сьюзен, целуя меня в щеку. Я ощущал себя сосной в краях, населенных пумами, и лишь надеялся, что следующим пунктом не станет обозначение территории путем обдирания коры когтями. – Кто это?

– Моя ученица, Молли Карпентер, – ответил я. – Кузнечик, это Сьюзен Родригес. А это Марвин Какой-то-там.

– Мартин, – невозмутимо поправил он меня, входя в комнату. – Ей можно доверять?

– Как мне самому, – ответил я.

– Отлично. – Голос у Мартина вряд ли мог сделаться еще суше, но он честно старался. – Спасибо и на этом.

– А я знаю, кто это, Гарри, – подала голос Молли. – Они из Братства святого Жиля, верно? Охотники на вампиров?

– Горячо, – ответила Сьюзен, стоя совсем близко от меня, в пределах моего персонального пространства. Я бы назвал эту дистанцию интимной. На мгновение она коснулась моей руки горячими, как огонь, пальцами, но взгляд ее оставался прикованным к Молли. – Ученица чародея? Правда? И на что это похоже?

Молли пожала плечами и, чуть нахмурившись, отвела взгляд:

– Куча чтения, куча занудных упражнений с редкими вкраплениями чистого ужаса.

Сьюзен наконец перестала смотреть на Молли, – похоже, она пришла к какому-то заключению. Во всяком случае, она покинула мое персональное пространство.