После стольких лет одиночества у меня появился брат.

И я запросто могу потерять его.

Чем больше я об этом думал, тем больнее становилось. Похоже, я начал понимать, что это такое – тревожиться за близких.

Я захлопнул люк в мастерскую и прикрыл его ковром. Потом пошарил в кухонном шкафу, пока не нашел пузырек с аспирином. Щен следовал за мной по пятам и нападал на шнурки от моих башмаков, стоило мне остановиться. Я отвинтил крышку, прожевал три таблетки и проглотил, не запивая. Я слышал, так вредно для желудка, зато лучше усваивается.

Я поморщился, снова потер виски и попытался обуздать шквал эмоций. Мне предстояло заниматься делом, и, если я хотел остаться в живых, голова должна быть ясной. Первым делом я произвел инвентаризацию проблем.

Множественные мелкие травмы и отчаянная головная боль от удара Инари.

С одной стороны, от меня скрывался загадочный автор немного неповоротливых, но все же смертоносных заклятий.

С другой – кровожадный вампир и его шайка головорезов.

Не стоило забывать, конечно, и о спокойном, невозмутимом наемнике, который собирался убить меня, если я не расплачусь с ним. А я пока представления не имел, откуда взять деньги.

Ничего себе положеньице. А ведь еще только утро. Как-то я сомневался, чтобы по мере приближения к вечеру я чувствовал себя бодрее. Это означало, что умнее всего было бы атаковать проблемы в лоб, причем прямо сейчас, безотлагательно, пока голова еще не совсем отупела.

И кстати, стоило пошевелиться, пока нехорошие парни не собрались и не пришли опять по мою душу.

Черт! Если б я только знал, куда мне двигаться.

И еще – если бы не это противное ощущение, что я, возможно, уже опаздываю.

Я подождал на стоянке возле Управления чикагской полиции, пока приехала из спортзала Мёрфи. Она явилась на мотоцикле, во всем положенном снаряжении: тяжелые башмаки, черный шлем, темная кожаная куртка. Она заметила мою машину и свернула на свободное место рядом со мной. Движок ее мотоцикла испустил довольный львиный рык и стих. Мёрфи соскочила с седла и сняла шлем. Потом тряхнула головой, рассыпав светлые волосы, – очень, надо сказать, милое зрелище.

– Доброе утро, Гарри.

При звуках ее голоса щенок забарахтался у меня в кармане. Наконец ему удалось выставить мордашку наружу и повернуть ее, счастливо ухмыляясь, в сторону Мёрфи.

– Доброе, – откликнулся я. – Вид у тебя ничего, бодрый.

– Вполне, – согласилась она, потрепав щена по голове. – Иногда я забываю, как это здорово – проехаться на мотоцикле.

– Девушки вообще это любят, – заметил я. – Мотор трещит, все такое.

Голубые глаза Мёрфи возмущенно вспыхнули.

– Свинья. Тебе ведь доставляет удовольствие видеть во всех женщинах только демографические единицы, да?

– Я не виноват, Мёрф, что женщинам нравятся мотоциклы. В сущности, это ведь большие вибраторы. С колесами.

Она попыталась было сохранять сердитый вид, но против воли хихикнула и тут же расцвела в широкой улыбке.

– Ну ты и извращенец, Дрезден! – Она пригляделась ко мне и нахмурилась. – Что-то не так?

– Так, заработал вчера немного колотушек, – кивнул я.

– Я ведь видела тебя поколоченным раньше. Что-то еще.

Мёрф знает меня слишком давно.

– Личные дела, – вздохнул я. – Пока не могу рассказать.

Она кивнула и промолчала.

Пауза затянулась, и я нарушил ее первым:

– Я тут узнал, что у меня, возможно, есть семья.

– О… – Она нахмурилась, но по-дружески, заботливо, а не как недовольный коп. – Ну, не буду давить. Если сам захочешь поговорить об этом…

– Не сейчас, – сказал я. – Не сегодня утром. У тебя есть еще время перехватить завтрак со мной?