Он заломил бровь.

– Я держу слово, – заверил я.

– Возможно, – сказал он. – Однако занятно, как работа наемником делает тебя слегка циничным.

– Рискните, – посоветовал я. – Я добуду денег. И потом, за мной и так должок.

Его глаза блеснули ехидным огоньком.

– Чтобы в долгу у тебя был печально известный Дрезден… Да ради такого не жалко и времени. Грех не дать вам шанса расплатиться.

– Отлично.

– Два условия, – сказал он.

– Какие?

– Мне нужна как минимум еще одна пара глаз, – заявил он. – Кто-то, умеющий драться.

– Зачем?

– Затем, что, если кого-то ранят, потребуются двое, чтобы вытащить его живым. Один – чтобы тащить, и второй – прикрывать отступление.

– Вот не думал, что вы заботитесь о раненых.

– Еще как забочусь, – возразил он. – Ранить могут и меня.

– Отлично, – кивнул я. – А второе условие?

– Вы должны понимать, что, если вы потом попытаетесь шантажировать меня этим или обмануть с оплатой, я буду вынужден защищать собственные интересы. – Он поднял руку. – Поймите меня правильно. Это чистый бизнес. Ничего личного.

– Да никаких проблем, – заверил я его. – И потом, вы ведь тоже не хотели бы получить мое смертное проклятие.

– Ни в коем случае. Поэтому я использовал бы винтовку – с расстояния в тысячу ярдов. Пуля опережает собственную звуковую волну, так что выстрела вы даже не услышите. Вы будете мертвы прежде, чем поймете, что случилось.

Это сильно напугало меня. Мне доводилось сталкиваться лицом к лицу с самыми разными жуткими тварями, но ни одна из них не отличалась такой спокойной практичностью. Кинкейд верил, что сможет убить меня, если дело дойдет до этого.

И если подумать, я в это тоже верил.

С десяток секунд он следил за моим лицом, и улыбка его стала слегка напоминать волчий оскал.

– Уверены, что хотите меня в команду?

Еще пару секунд в комнате царило напряженное молчание.

– Да.

– Ладно. – Кинкейд шагнул вперед и носком ботинка прочертил в кольце соли брешь. Напряжение энергетического барьера разом исчезло. – Только я ограничен во времени. Мне нужно вернуться к Иве до воскресенья.

– Понятно, – кивнул я. – Как с вами связаться?

Он сунул пистолет в карман куртки и, выудив оттуда серую визитную карточку, положил ее на стол:

– Пейджер.

Он повернулся к двери. Я встал из кресла:

– Эй, Кинкейд.

Он оглянулся. Я бросил ему маску. Он поймал ее.

– Значит, простой человек? – спросил я.

– Угу.

– Ничего сверхъестественного?

– Даже обидно, – кивнул он. – Стопроцентно смертный.

– Врете.

Лицо его снова сделалось подчеркнуто нейтральным.

– Прошу прощения?

– Я сказал, вы врете. Я же видел вас там, на Ригли, Кинкейд. Вы стреляли на ходу, да еще уворачиваясь от противников. Двенадцать выстрелов – и двенадцать трупов.

– А что в этом такого сверхъестественного?

– В горячке боя простым людям свойственно совершать ошибки. Мазать. Даже в большинстве случаев. Вы не промазали ни разу.

– Что толку от стрельбы, если ты промахиваешься? – Он улыбнулся, сложил пальцы пистолетиком и прицелился указательным пальцем в меня. – Я такой же смертный, как вы, Дрезден. До встречи.

И вышел.

Я так и не понял, принесло это мне облегчение или нет. С одной стороны, он был опытный стрелок – абсолютно неоценимый в бою. Смертный он или нет, в противостоянии с Маврой я отчаянно нуждался в помощи кого-то вроде него.

С другой стороны, я понятия не имел, как буду с ним расплачиваться; к тому же я верил, что он запросто убьет меня, если я этого не сделаю. Все это пугало меня до холодного пота. До сих пор я более или менее полагался на идею смертного проклятия. Согласно этой идее любой, задумавший напасть на члена Белого Совета, десять раз призадумается над угрозой попасть под шквал разрушительной энергии, высвобождаемой чародеем в последнее мгновение его жизни.