– Это когда еще будет, – пробормотал коротышка. – А мне хотелось бы до утра дожить.

Фитц почти улыбнулся:

– Хочешь разгуливать по улицам гребаного Чикаго с оружием в руках? С тачкой у нас еще была возможность его спрятать. Но не здесь.

Коротышка понимающе кивнул:

– Но хоть нож-то я могу себе оставить?

– Не на виду, – ответил Фитц и склонил голову набок, прислушиваясь. Вообще-то, в ночном Чикаго сирены – дело заурядное, но на этот раз они слышались громче, ближе, выделившись из общего фона ночных шумов. – Пошевеливайтесь, ребята.

Фитц сунул руки в карманы своего довольно легкого пальто и зашагал прочь. Остальные потянулись за ним.

Я шел рядом с Фитцем, изучая его. Поведение этого парня после боя произвело на меня большее впечатление, чем непосредственно во время схватки. Направить автомат в нужную сторону и нажать на спусковой крючок – дело нехитрое, это любой дурак может. А вот сохранять спокойствие и рассудительность сразу после автомобильной аварии, взвешивать возможные последствия, принимать оптимальные решения, преодолевая при этом сопротивление подчиненных, – такое дано не каждому. Хотя нападение было осуществлено достаточно дилетантски, глупым я бы его не назвал, и действия Фитца в условиях, сложившихся в результате внезапного вмешательства в его планы сэра Стюарта, представлялись настолько идеальными, насколько это вообще возможно.

Фитц продемонстрировал отменную сообразительность в сложной обстановке, показал себя прирожденным лидером, и у меня сложилось неприятное впечатление, что он не наступит на одни грабли дважды. Он сделал все, что от него зависело, чтобы убить нескольких самых близких мне людей. Мозги и решительность – опасное сочетание. Да, его необходимо нейтрализовать при первой возможности.

Я шел за ними по морозу, которого больше не ощущал, попутно практикуясь в искусстве исчезания. Я запрыгивал вперед, потом назад, к ним за спину, потом вправо, влево – и все это время старался не обращать внимания на светлеющее небо.

Что-то очень беспокоило меня в этом рыжеволосом парне.

Ведь он знал, что копы уже в пути, сигнализация магазинчика верещит как резаная, знал, что его спутники обескуражены и изранены, так какого черта он не пожалел нескольких драгоценных секунд на то, чтобы разрядить оружие? В условиях, когда каждое мгновение на вес золота? Зачем он это сделал?

Я задавал себе вопрос: поступил бы я так же на его месте? И зачем? Единственный ответ, который приходил мне в голову, гласил: только затем, чтобы не пострадал тот, кто рано или поздно найдет это оружие. Фитц пытался изрешетить пулями маленький чикагский домишко – а вместе с ним, учитывая убойную силу пуль, и несколько соседних – и при этом, избавляясь от улик, принял необходимые меры безопасности… Противоречие какое-то.

Любопытно.

Еще любопытнее показалось мне то, что я вообще обратил на это внимание. Обыкновенно, когда кто-то покушается на моих друзей, я мгновенно заношу его в список первоочередных целей на уничтожение и стараюсь сделать его жизнь предельно дискомфортной до тех пор, пока он не перестанет представлять собой угрозы. И, как правило, это не мешает мне спать спокойно.

Но на сей раз, черт подери, я не мог броситься в драку очертя голову. Конечно, на сей раз те, кто угрожал моим друзьям, не угрожали мне самому. Ни Фитц, ни его команда не могли причинить мне никакого вреда, если только не собирались гулять так до самого восхода солнца, да и я, собственно, тоже не представлял для них никакой опасности. В нормальном состоянии я бы весь кипел в присутствии людей, пытавшихся убить моих друзей. Но теперь…