Повисла пауза.

– Правда?

– Ты стал более серьезным, – сказала Кэррин. – Более… напряженным, что ли.

– Точно. После того, как узнал, что здесь творится на самом деле. Это не оказывает на меня влияния.

– Или оказывает, но ты этого не замечаешь, – возразила Кэррин. – Я могу привести тебе те же доводы, что ты приводишь насчет Дрездена.

Баттерс вздохнул.

– Я понимаю, что ты там делала.

– Вряд ли. Это… выбор, Уолдо. Это вера. Есть набор фактов, которые укладываются в различные истины. Приходится выбирать, что будет управлять твоими решениями по поводу этих фактов.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты можешь выбрать страх, – сказала Кэррин. – Может, ты прав. Может, Дрезден превращается в монстра, не догадываясь об этом, против своей воли. Может, в один прекрасный день он прикончит всех нас. Ты не ошибаешься. Это может случиться. И я тоже боюсь.

– Тогда почему ты споришь со мной?

Кэррин ответила не сразу:

– Потому что… страх – ужасная, коварная штука, Уолдо. Он отравляет и портит все, к чему прикасается. Если позволить страху управлять некоторыми своими решениями, рано или поздно он подчинит их все. Я решила, что не хочу всю жизнь бояться, что мои друзья превратятся в чудовищ.

– Как это? Просто взяла и решила?

– На это ушло очень долгое время, – ответила она. – Но в конечном итоге я предпочла верить в людей, которые мне небезразличны, а не позволять своим страхам накладывать на них отпечаток – хотя бы в моих собственных глазах. Возможно, ты не догадываешься, что происходит с Гарри.

– Что? – спросил Баттерс.

– Это выглядит так, словно кто-то борется за его душу, – ответила она. – Ему нужно, чтобы друзья верили в него. Лучший способ помочь ему превратиться в монстра – смотреть на него так, будто он уже им стал.

Повисло долгое молчание.

– Я не буду повторять, Уолдо, – сказала Кэррин. – И хочу, чтобы ты послушал.

– Ладно.

– Ты должен решить, по какой стороне дороге идти, – мягко произнесла она. – Оставь свои страхи за спиной – или вцепись в них и беги за ними. Но ты должен выбрать. Если попытаешься шагать посередине, рано или поздно разорвешься.

– Выбери сторону? Они или мы? – горько спросил Баттерс.

– Речь не о сторонах, – ответила Кэррин. – Речь о том, чтобы понять себя. Понять, почему ты делаешь такой выбор. Поняв это, поймешь и куда шагать.

Скрипнули половицы. Наверное, она подошла к нему. Я представил, как она кладет ладонь на его руку.

– Ты хороший человек, Уолдо. Ты мне нравишься. Я тебя уважаю. Думаю, ты разберешься.

Тишина.

– Энди ждет меня к ужину, – наконец сказал Баттерс. – Наверное, мне пора.

– Хорошо, – ответила Кэррин. – Еще раз спасибо.

– Я… Да, конечно.

Шаги. Открылась и захлопнулась входная дверь. Ожил и уехал автомобиль.

Сев в постели, я шарил правой рукой, пока не нащупал лампу на ночном столике. Свет резал глаза. Голова казалась странной, – вероятно, результат ударов о стену. Я опять лишился рубашки. Баттерс добавил к моей коллекции медицинских трофеев новые повязки, остро пахнувшие антибиотиком. Рука была снова забинтована и помещена в алюминиевую шину, а та – подвешена на перевязи к моей шее.

Я выбрался из кровати, минуту стоял, пошатываясь, потом зашаркал к двери. Кэррин распахнула ее в тот момент, когда я был почти у цели, и встревоженно оглядела меня.

– Господи, ты превращаешься в монстра, – сказала она. – В мумию. По кусочкам.

– Я в порядке. Так сказать.

Она поджала губы и покачала головой.

– Что ты слышал?

– Все, что было после его обычного заявления, что он не настоящий врач.

Ее рот дернулся.

– Он просто… он просто волнуется.