Еще двое телохранителей-сидхе дожидались, когда мы выйдем из машины, высокие и нечеловечески красивые. Затем все сидхе мгновенно сменили внешность фотомоделей на облик настоящих головорезов, с худыми, вытянутыми лицами, стрижками «ежик» и миниатюрными наушниками в ухе – гламур, легендарная способность фэйри создавать иллюзии. Мэб не побеспокоилась об изменении внешности, ограничившись тем, что надела модные солнцезащитные очки. Четверо телохранителей оперативно выстроились в каре вокруг нас, и мы все двинулись к ожидающему лифту. Цифры на панели стремительно сменялись вплоть до номера верхнего этажа – а потом лифт поднялся еще на один этаж выше.

За открывшейся дверью обнаружился экстравагантный пентхаус. Моцарт доносился из динамиков такого качества, что на мгновение я предположил, что играют настоящие музыканты. Четырнадцатифутовые, от пола до потолка, окна открывали потрясающий вид на озеро и береговую линию к югу от отеля. Полы были сделаны из полированной древесины. Тропические деревья росли в горшках по всей комнате, вместе с яркими цветущими растениями, которые все вместе действовали на обоняние так, словно решили устроить цветочный эквивалент нападения при отягчающих обстоятельствах. Мебельные гарнитуры были расставлены тут и там – на полу и на помостах, расположенных на различных уровнях. Имелись также бар и небольшая сцена со звуковой системой, а в дальнем конце этого роскошного чердака была лестница, ведущая на высокую платформу, которая, судя по стоявшей там кровати, должно быть, служила спальней.

У лифта ждали еще пять громил в черных костюмах с дробовиками им в тон. Когда двери открылись, громилы взялись за пушки, хотя прямо в нас целиться не стали.

– Мадам, – сказал один из них, гораздо моложе остальных, – пожалуйста, назовите себя.

Мэб бесстрастно смотрела на них сквозь солнцезащитные очки. Затем пренебрежительно повела бровью. Движение было настолько слабым, что вряд ли кто-нибудь из них его заметил.

Я хмыкнул, поднял руку и пробормотал:

– Infriga.

Я не вложил в заклинание много энергии, но ее было достаточно, чтобы втолковать, что к чему: внезапно толстый слой инея с треском заискрился на нижней части тел охранников, покрывая сапоги, дробовики и руки, которые их держали. Мужчины дернулись от неожиданности и тихо зашипели от дискомфорта, но хватку на оружии не ослабили.

– Леди не общаются с лакеями, – сказал я им, – и вам чертовски хорошо известно, кто она такая. Кому-то из вас, болванов, кто сохранил мозги, вероятно, надо бы пойти и сказать своему боссу, что она здесь, прежде чем леди почувствует себя оскорбленной.

Молодой громила, тот, что говорил, кинулся прочь, в глубину пентхауса, обходя стену из деревьев и цветов. В то время, как остальные оставались внешне бесстрастными, но чувствовали себя явно неуютно.

Мэб посмотрела на меня и спросила интимным шепотом:

– Что это было?

– Не имею привычки убивать смертного, чтобы просто сделать замечание, – ответил я в том же духе.

– Но ты был готов убить одного из моих сидхе по этой причине.

– Я играю на вашей стороне, но вы не из моего района, – ответил я.

Она посмотрела на меня поверх оправы очков, затем произнесла:

– Брезгливые не становятся Зимними Рыцарями.

– Дело не в брезгливости, Мэб, – сказал я.

– Да, – кивнула она. – Дело в слабости.

– Согласен, но я всего лишь человек, – ответствовал я, снова повернувшись лицом к залу.

Взгляд Мэб задержался на мне, тяжелый и холодный, как снежный покров.

– Пока что.

Я не вздрогнул. Просто иногда у меня бывают мышечные спазмы. Вот и все.