Я снова потер шею и сказал:

– Ладно, я справлюсь.

– Прошу прощения? – переспросил Никодимус.

– Наделать шума? Без проблем. Нет смысла без нужды демонстрировать наше секретное оружие. Верно?

Никодимус слабо улыбнулся:

– Как же так, чародей? Без ваших талантов?

– Все равно я не собирался ими пользоваться, – ответил я. – Иначе кто-нибудь может пострадать. Белый Совет косо смотрит на применение магии в подобных целях – а я должен думать о будущем. Хотите громко и наглядно? Ради бога.

– Он слабый, – пророкотал геносква из тени.

– Он умный, – грубо возразил я. – Чем сильнее ты будешь размахивать кулаками по пути туда, тем сильнее тебе врежет Марконе по пути обратно. Черт, да если ты устроишь крупную заваруху, приедут копы. Правда, в Чикаго их всего тринадцать тысяч, и я уверен, что ввосьмером мы с ними справимся. Да?

Геносква тихо прорычал:

– Я их не боюсь.

– Ну разумеется, – согласился я. – Потому-то ты и бегал невидимый, ведь тебе плевать, заметят тебя или нет.

– Джентльмены, – вмешался Никодимус громким голосом, в котором слышалось напряжение. И замолчал, нахмурившись и склонив голову набок, словно пытаясь распознать какой-то далекий звук.

Эшер неожиданно перестала почесывать руку, вскинула глаза и спросила:

– Дрезден? Ты это чувствуешь?

Зуд в затылке перерос в полноценное зловещее ощущение, что кто-то следит за мной. Я зажмурился, отпустил другие чувства, ощупывая воздух своим умением находить магию, – и почти сразу обнаружил подслушивающее заклятие.

Слова Эшер уже выдали нас, поэтому не было смысла ходить вокруг да около.

– Кто-то подслушивает, – выдохнул я, вскакивая с кресла.

– Где? – рявкнул Никодимус.

Эшер указала на дальний конец скотобойни.

– Здесь, недалеко. Думаю, он на улице.

Внезапно чувство исчезло – заклятие перестало существовать, – но я успел заметить его очаг, магический аналог жучка, размещенного так, чтобы шпион мог слышать нас.

– Вязальщик, – бросил Никодимус.

Вязальщик уже достал из кармана пиджака проволочную петлю. Он вышел на открытое место и бросил ее. Проволока размоталась, свернулась в круг диаметром почти три фута и опустилась на пол, засияв янтарным светом, когда Вязальщик произнес несколько слов.

Чародей из Вязальщика никакой, однако один фокус ему удается чертовски хорошо: он может призвать из Небывальщины маленькую армию тварей, которых каким-то образом подчинил своей воле. Не прошло и двух секунд, как появился первый прислужник – человекоподобное создание, одетое в нечто вроде плохо подогнанного костюма. Пропорции тел и черты лиц демонов казались почти нормальными, пока не приглядишься повнимательнее. «Костюм» выкатился из круга, словно акробат, выпрыгивающий на сцену через люк, и Вязальщик вовремя поставил ногу на проволоку, выпуская демона. Затем он поднял ногу и опустил снова, когда из Небывальщины появился второй «костюм». И снова, и снова, и снова.

– Заклятие исчезло, – доложила Эшер. – Он нас услышал. И бежит.

– Он слышал слишком много, – ответил Никодимус и повернулся к Вязальщику. – Твои помощники смогут его выследить?

– Не хуже ищеек, – сказал Вязальщик.

Никодимус кивнул:

– Убейте его.

Вязальщик отрывисто свистнул и ткнул пальцем в указанном Эшер направлении. Демонам этого было достаточно. Они сорвались с места с нечеловеческой быстротой.

Я кивнул Кэррин и отошел от стола.

– Что? – прошептала она.

В ответ я начал рыться в повязке на руке и наконец отыскал предмет, которого не замечал, пока не сосредоточился: черный круглый камешек для игры в го. Его спрятали в бинтах, когда делали перевязку. На черной поверхности поблескивали золотом знакомые руны. Я сам часто использовал это заклятие таким образом, когда изучал принципы его работы.