Десять шагов, пять…

Она уже протянула руку, чтобы сорвать один из саргов, как Клыкарь ухватил её за запястье и резко дёрнул назад, так что они оба, отлетев, повалились. Ашри зашипела от злости, потёрла зашибленную руку и начала брыкаться, отплёвывая песок и ругательства.

– Да успокойся ты! – Грав скрежетнул зубами у самого её уха, обхватив элвинг руками, как змея кольцами – ещё немного и кости хрустнут. – Медленно поднимайся и отходи назад.

– Это ж волдырник! – яростно прорычала Ашри. – Нам нужна вода!

– Это не волдырник, – раздражённо рыкнул Грав, поднялся на ноги и рывком дёрнул элвинг. – Прекрати брыкаться, пока они не проснулись, – бист повёл ушами и процедил. – Поздно…

Ашри обернулась. Ветка уродливого деревца изогнулась. То, что казалось цветком, превратилось в зубастую пасть и издало пронзительный свист. Куст рассыпался на части и затрещал.

Ашри вытаращила глаза и инстинктивно отпрянула, так что Клыкарь вновь рыкнул.

– Медленно, без резких движений, – он отпустил её руки. – Пока остальные не пришли.

Остальных Ашри ждать не хотела и отступила на шаг.

Вместо куста волдырника перед ней ощерилось нечто – тварь размером с крупную собаку, вытянутая, как толстая короткая змея, четырёхпалая и сплошь покрытая водянистыми пузырями. Морда опущена, оскал обнажает ряд острых, как иглы, зубов, крохотные алые глазки почти неразличимы среди наростов, хвост поднят, и на его конце подрагивает чешуйчатая колотушка, издавая треск, как погремушка, наполненная полбой.

– Что за отродье Гаара? – прошептала Ашри.

И словно сама пустыня ответила ей. Песчаные плиты вздрогнули, из недр раздался протяжный свист и шелест, и вот ещё несколько узких отвратительных морд показались из трещин в земле.

– Это гремучник, – шепнул Грав.

– Съедобный? – Ашри попыталась улыбнуться, отчего пересохшие губы треснули, и она ощутила солоноватый привкус.

– Только один раз.

Гремучники не собирались отпускать так кстати пожаловавших к ужину гостей. Всё новые твари выползали из расщелин в камне и присоединялись к какофонии треска и свиста.

Элвинг увидела, как Грав потянулся к сумке:

– Когда скажу «беги», – прошептал он, замахнулся, швырнул свёрток в гущу гремучников и крикнул: – Беги!

И они побежали.

Неслись так, словно за ними сам Гаар гонится, чудом не угодив в трещины под ногами, не свернув шею. Они остановились, только когда перестали слышать треск и свист, упёрлись руками в колени и судорожно глотали ещё неостывший воздух.

– Это был наш обед? – Ашри вспомнила о брошенном напарником свёртке, опустилась на землю и лишь теперь почувствовала, как же она смертельно устала.

– Лучше он, чем мы, – Клыкарь сделал шаг к ней и протянул руку. – Вставай. Если сейчас остановимся, то уже не поднимемся.

И они вновь побрели на север. Трещины в земле сменились каменными кочками, почти идеально круглыми. Ашри старалась не запнуться о них, но они, как назло, всегда оказывались на пути. Иногда девушке казалось, что эти камни живые, и что это не она идёт мимо них, а они ползут вокруг.

Грав поймал какую-то мелкую живность, разорвал пополам, предложил Ашри, но элвинг лишь качнула головой. Её мутило, пальцы на левой руке зудели, покраснели и горели огнём – наверное, падая, она стесала их о камень и занесла заразу.

Жара отступила, дав короткую передышку, но вот уже следом за ней подкрадывался холод.

Песок мерцал в свете луны – тонкая вуаль крупинок поверх бесконечных плит, покрытых наростами.

Ашри замерла, уставилась на свои ноги, которые вдруг одеревенели и казались чуждыми, как и все тело. Она хотела окрикнуть Клыкаря, но не смогла.