– Хочешь, заберу у них добычу? – зловеще шепнул Грав на ухо Ашри.

Элвинг застыла в тени ветвекрута, узловатого и раскидистого (у неё было время ещё раз пролистать справочник), и стала наблюдать. Что-то привлекло её внимание, но что – Грав не мог понять.

– Хочешь изловить и съесть неповинное дитя? – Клыкарь вытер о бок плод таургана (его она тоже узнала из справочника), крутанув, разломил на две части и протянул половину элвинг. Когда он успел подцепить фрукт и где, для Ашри осталось загадкой. – Или же твоя цель – тот лохматый комок?

– Чани такие милые, – Ашри кивнула на толстолапый шерстяной комочек, который устал клянчить лакомство у детей и теперь бежал к элвинг.

Налетев с разбегу, чани ткнулся мордочкой в ботинок Ашри, оставив влажный след от носа и языка. Элвинг присела и запустила пальцы в мягкую шёлковую шерсть. Щенок заурчал и выкатил синий язык, не сводя взгляд с таургана.

– Ты такое ешь? – удивилась элвинг и опустила руку с угощением.

Чани в мгновение проглотил фрукт, вильнул хвостом и лизнул пальцы Ашри.

Она рассмеялась – язык щенка был шершавый, как щётка. Малыш тявкнул и уселся на зад, подняв передние лапки.

– Какая прелесть, – рассмеялась элвинг, когда неуклюжий щенок ловко забрался ей на колени, заставив плюхнуться на землю.

– Сопротивляйся, – усмехнулся Клыкарь. – Не позволяй этому сгустку шерсти украсть твоё сердце.

Грав смотрел на элвинг, и улыбка сама собой расползалась по его лицу. Щенок вдохнул в Ашри радость, разгладил морщинку меж её бровей и заставил смеяться. Наверное, не стоит ей напоминать, что чани – не только защитники, пастухи, подушка, источник шерсти, но и в особо тяжёлое время – запас мяса.

Получив порцию ласки и удостоверившись, что больше никакой еды выклянчить не удастся, чани вернулся к своим маленьким друзьям, а элвинг поднялась, отряхивая песок.

– Они ведь их жрут? – вновь нахмурилась Ашри.

– Как догадалась? – полюбопытствовал Грав, протягивая ей половину от своей половины таургана.

– Это ж Мэйтару, – пожала плечами элвинг, кусая фрукт. – Тут всякий норовит сожрать другого. Ну и на Лантру слышала, как хвалили мясо чани, вот только тогда я думала, это птичка или рыбка какая… – элвинг вздохнула. – А оказывается, они друзей жрут.

– То есть птички и рыбки тебе не друзья? – подначивал напарницу Грав.

– Если птичка меньше кайрина, то и мозгов в ней нет, – развела руками Ашри. – А хуже безмозглых друзей – только чрезмерно башковитые враги.

– Справедливо, – кивнул Клыкарь. – Что тут ещё скажешь: ваши стандарты выше Энхар, госпожа Птичка.

Грав рассмеялся, сгрёб за плечи Ашри, и они пошли дальше. Дети, завидев их, подхватили щенка и жестянку и скрылись в лабиринте улочек. Поравнявшись с колодцем, элвинг остановилась, присела и стала рассматривать выцарапанные в камне чёрточки. Они были похожи на кривые руны – детские каракули и удары стихии одновременно.

– Вот тут, – Ашри провела пальцами по этому хаотичному рельефу и показала Граву на выбоины. – Они как пометки в книге. А некоторые знаки похожи на те, что были вплетены в сигилы Оратуса.

Клыкарь присмотрелся, достал блокнот и сверил свои заметки. Ашри была права. Присев рядом с напарницей, бист дотронулся до трёх выемок, образующих вершины треугольника. Случайно его палец коснулся элвинг, и та, вздрогнув, отдёрнула руку.

– Всё время жду, что оно вернётся, – криво улыбнулась она. – И боюсь, что в самый неподходящий момент.

– Не бойся, – прищурился Клыкарь. – Меня всё детство угри били зарядом. Ничего ж, выжил.

– Это многое объясняет, – с ехидством кивнула Ашри и хихикнула.