При упоминании сына, король вздрогнул, вспомнил его лицо, его улыбку, его взгляд. На сердце потеплело. Воспоминание дало Амальрику сил. Он ответил: «Лишь ради него я делаю то, что делаю! Я не отступлю назад!»

И вскоре произошло нечто удивительное. Невидимая сила, сдерживавшая корабль, поддалась, и судно, миновав барьер, устремилось к острову. Он становился всё ближе и ближе, а его очертания всё пугающее. Остров был полностью лишён растительности, и, тем не менее, он источал сильнейший аромат хвои – отличительный признак некромантической энергии. Она пронизывала всё вокруг, включая прибрежные воды. Знающие люди говорили, что и от тел самих некромантов иногда ощущался этот запах. Если б Амори и его спутники смогли воспарить над водной гладью, они бы обнаружили, что остров по форме напоминал череп, и в самой сердцевине его находились какие-то постройки. Когда до него оставалось не более двухсот метров, король приказал оставаться на местах, а сам спустил лодку и направился к берегу. Напрасно Магистр пытался его остановить. Амальрик был сам на себя не похож, он показался ему безумным и неуправляемым. Его глаза странно изменились. В них плясали зелёные огни. Пытаться остановить его, было сродни самоубийству. Амальрик грёб вперёд, невзирая на дьявольскую усталость и громадные капли пота, стекавшие по его разгорячённому телу. Он ощущал, что сделался зверем, рыщущим в темноте, гонимым лишь одной-единственной целью: насытиться. Энергия острова притягивала его, и он жадно пил её, впитывая каждой клеткой своего тела. Но разум короля ещё не настолько погрузился во тьму и иллюзию, чтобы забыть, зачем он здесь. Спасительный свет глаз его сына сиял ярче острова.

Когда лодка ударилась о камни, король спрыгнул с неё, ступая на чуждые земли. Он начал подниматься вверх, подстёгиваемый таинственной силой. Скалы были почти отвесными, но именно в том месте, где начал подъём Амальрик, кто-то словно прорубил подобие пологой лестницы, благодаря которой король взобрался наверх довольно быстро. Его взору предстала каменистая долина, залитая бирюзовым мертвенным светом. В середине неё виднелись какие-то обветшавшие здания, полуразвалины, объятые мраком. Однако Амори уловил какое-то движение возле них. Без тени страха он направился вперёд. Когда он вплотную подошёл к покосившимся от времени башням, треснутым стенам с проваленными глазницами окон, то пересёк какую-то условную границу, потому как вмиг место, в которое он попал, ожило. Вокруг разливался солнечный день, а развалины превратились в обжитые здания. Свет солнца осветил весь кошмар, творящийся за их стенами. Амори попал… в лепрозорий. Пугающее место заставило его вздрогнуть. Ему встретилось несколько пациентов, с ног до головы замотанных в бинты. Только сверкали их истощённые болью глаза. Их вели под руки, некоторых несли на носилках. Амальрика сковало жуткое оцепенение при виде них. Всё оборвалось внутри, а сердце сжалось в нервный комок.

«Сын… Господи, отведи от него эту чашу! Господи, я молю тебя!» – шептал он в исступлении. Ноги несли его дальше по каменному коридору. Вскоре он перестал замечать перекошенные от страдания лица, фигуры лекарей и пациентов стали расплывчатыми тенями. К горлу короля подступила тошнота. В глазах у него помутилось, и он рухнул на колени.

«Почему? Почему это место выглядит, как…» – спрашивал он, скорее, у себя, но ему неожиданно ответили. С ним вновь заговорила Сила.

«Остров никак не выглядит. Он лишь отражает индивидуальные страхи каждого, кому суждено на него попасть. Тебя пропустили, Амори».