– Я, может, и в самом деле малость одержим, – признал Анил. – Ты ведь видел, что она может? Ух! Я чувствую себя так, словно сам Исварха подарил мне свою правую руку!

– Главное, чтобы Исварха не отобрал у тебя при этом голову, – буркнул Хаста. – Анил, можно тебя кое о чем попросить? Не надевай ее без важной причины.

– Почему?

– Мы ничего о ней не знаем. Что это за вещица и – главное – для чего? Да, мы знаем, что она дает тебе необычную силу. А что берет взамен?

– Ладно, – не слишком охотно отозвался Анил, пряча рукавицу в сумку.

«Эта вещь не для простых смертных… Сколько еще таких штук спрятано у Линты? И что она там говорила про голову Замары?»

Однако гора оказалась та самая. Просто вурсы там больше не жили.

На закате путешественники спустились к поселению, которое, очевидно, было давно брошено. Среди ельника темнели огромные островерхие котты – в каждой такой разместилась бы целая деревня бьяров. Но дым не поднимался из вытяжных отверстий, и между домами лежал глубокий снег. Ни людей, ни зверей…

– Что ж, есть одна хорошая новость, – сказал Анил, когда они обошли все селение. – На вурсов никто не нападал. Нет никаких следов сражения. Они собрались и ушли сами.

– Причем давно, – добавил Метта. – Думаю, сразу, как вернулись с Замаровой пади. Снег, кажется, с осени никто не тревожил.

– Поглядели на накхов и поняли, что от людей надо держаться подальше, – усмехнулся Хаста.

В сущности, это могло оказаться и правдой. Великаны-вурсы, вопреки их устрашающей внешности и чудовищам-секачам, были самым добродушным народом из всех, кого он встречал. Они жили в мире и согласии между собой и в глубоком духовном родстве со своими полуразумными секачами. Возможно, мудрые звери и приняли решение уйти…

– Или, – добавил Метта, – им стало нечего охранять. Государь Аюр ведь унес поющий кораблик!

– То есть в гробнице ничего не осталось? – помрачнел Анил. – Но зачем тогда старуха нас сюда послала?

Хасте вдруг вспомнилась Великая Охота. Долгое странствие через опустевший, безлюдный Змеиный Язык… Растерянный Варак, лепечущий разгневанному Шираму: «Я не знаю, где звери, господин! Они были, но ушли!»

Ушли на север звери, ушли мохначи – а потом землю рассекли бездонные трещины. Они дышали ледяной смертью. В одну такую трещину на обратном пути провалился Аюр…

Жрецу даже на миг почудилось, что гора вздрогнула под ногами. А если вурсы тоже что-то почуяли?

– Ну что, где эта знаменитая могила колдуна? – спросил неунывающий Анил. – Не пора ли ее осмотреть?

– Спать пора, – возразил Хаста. – Завтра пойдем.

Они выбрали для ночлега самую маленькую котту, развели огонь в очаге и впервые за долгие дни крепко заснули под призрачный звон черных елей. Ничто не тревожило их сон. Только Анилу в предутренней дреме помстился голос, который громко произнес прямо над ухом: «Круче к ветру!»

– Кто здесь?! – подскочил юноша.

В протопленной котте было темно и тихо. Только одна далекая золотистая звезда заглядывала в вытяжное отверстие.

Наутро, едва рассвело, они отправились на поиски.

Могила Замары нашлась около полудня. И вовсе не на вершине горы, в поющей роще, как предполагал Хаста, а внизу под горой, с противоположной стороны холма.

Они бы, наверно, и вовсе не нашли ее, если бы Анил не застыл у каменной осыпи, почти полностью укрытой снежным пологом, и не ткнул пальцем:

– Туда!

– Туда? – Хаста поглядел на едва заметный под снегом завал. – Да это же просто груда валунов. И я не вижу никакого входа…

– Он там – но засыпан. Вурсы, уходя, нарочно завалили его.