Что он затевает? Хочет скормить ее вечному пламени? «Саконы – лишь искры Великого Огня, – припомнился ей старинный рассказ. – Они сотворены из этих искр – вылетают из горна божественного Кузнеца и гаснут…»

Рука Янди сама собой потянулась к ножу и бесшумно извлекла его из ножен…

– Давай, давай, – насмешливо, без малейшей тени страха проговорил слепец. – Убей своего названого отца!

– Каждый день возносил я моления Брату-Огню! И вот ты здесь…

– Чем ты грозишь мне? – прошипела Янди. – Уж не смертью ли?

– Не тебе ли знать, что пламя бессмертно?

Янди вложила клинок в ножны и отступила на шаг:

– Значит, я не ошиблась. Это в самом деле ты. Что ты делаешь здесь, старик? Чего ты от меня хочешь?

Отшельник опустил руки и обратил к ней слепые бельма на жуткой храмовой маске.

– За что ты погубила мой род? – заговорил он тихо. – Какое зло мы причинили тебе? Разве я не дал тебе кров и защиту, поддавшись на уговоры найин? Разве мои сыновья не были тебе верными братьями? Где они теперь? Пламя открыло мне их пути, и я пошел следом. Здесь, в этом священном месте, я узнал, что дальше идти некуда и незачем, – они мертвы…

– Нет, – ответила девушка. – Двое и впрямь сложили головы. Но я не виновата в их смерти!

– Ты сманила их на верную гибель!

– Они сами решили уйти со мной, – возразила Янди. – Я никого не приневолила!

Несколько мгновений они молчали. Потом слепец тихо произнес:

– Ты сказала, двое?

– Так и есть. Думаю, твой старший сын жив и предан Брату-Огню. Мне неведомо, где он сейчас, – мы давно расстались. Однако я видела в северных землях один нож… Отличный саконский клинок, но выкован не в горах, и рукоять у него из лосиного рога…

Жуткая личина исказилась, будто обожженный человек пытался удержаться от слез.

– Ты говоришь правду? – прохрипел он.

– Спроси у огня! Ты сказал: все открыто вечному пламени!

Отшельник на мгновение призадумался. Потом протянул руку и бестрепетно сунул ее прямо в столп огня. Когда он извлек ее, над его ладонью плясал огненный лепесток.

– Возьми. – Он протянул его девушке. – И поклянись, что не солгала.

Янди нахмурилась. Пламя в ладони ее не удивило – видала она у саконов и не такие чудеса. Вот только принуждения она отродясь не терпела. И еще… Лазутчица рассказала старому сакону далеко не все, что ему следовало знать, а в клятвах перед лицом богов не лукавь – выйдет боком. Но и отказаться невозможно…

Янди протянула ладонь:

– Пусть пламя пожрет меня, если я вру!

Жар огненного лепестка опалил ее кожу. Янди с криком отдернула руку…

…и проснулась.

Даргаш удивленно смотрел в лицо травницы, которая вскинулась от легкого прикосновения так, будто ее ткнули ножом.

– Твое время сторожить, – проговорил он.

Янди быстро села, тряхнула головой, прогоняя остатки сна.

– Старик!.. Где старик?!

– Спит, – пожал плечами накх. – Вон он, в своей норе.

Девушка перевела дух и уставилась на ладонь. На коже не было и следа ожога.

– Все тихо? – спросила она, успокаивая дыхание.

– На той стороне реки выли волки…

– Волки? – подняла бровь Янди.

– Я еще не выучил всех Станимировых оборотней по голосам! – насмешливо ответил накх. – Может, они; может, нет. В любом случае – далеко. А вот вокруг холма полно следов. И старых, и свежих. Люди тут бывают часто.

– Да, я тоже заметила… – начала Янди и осеклась, вспомнив, что ходила под гору во сне. Или не во сне? Может, она и Аоранга не проведывала? Или проклятый сакон навел на нее чары уже потом, когда она вернулась на гору?

– Наверняка деревенские наследили, – зевнула она. – Надеюсь, они сюда не каждый день с требами ходят…