Нисам свернул в небольшой коридор, такой узкий, что приходилось следить, чтобы не касаться плечами влажных от сырости стен. Коридор привёл в небольшое помещение с тремя дверьми.

Было тихо. Слышалось только, как факел потрескивает, сгорая. Король прошёл к дальней двери, отодвинул железную шторку, что закрывала крошечное оконце, на котором стояла решётка.

Поначалу ничего не происходило. Казалось, камера пуста. Если узник спал, то до Нисама не доносилось ни шороха, ни вздоха. Жив ли тот вообще или давно сгнил, а кости растащили крысы?

Тень на полу в углу зашевелилась, поднялась и медленно двинулась навстречу, замерла, прильнув к двери. В камеру попадало немного света, но глаза уже привыкли к полумраку, и Нисам разглядел тощую фигуру и измученное лицо мужчины. Несколько минут они молча глядели друг на друга. Король пытался увидеть в пленнике того, кого знал много лет назад, но не мог. За прошедшие годы тот изменился: исхудал, сгорбился, зарос. Давно не мытые, свалявшиеся в колтуны волосы и борода доходили до пояса, лицо и руки покрывали морщины. От былого могущества и величия не осталось и следа. Человек стоял, вцепившись грязными подрагивающими пальцами в прутья решётки. Его голова то и дело подёргивалась, будто шее было тяжело удерживать её поднятой. И только глаза оставались прежними, живыми, горящими, и глядели с ненавистью.

Король хотел было уйти. Он увидел, что хотел, а больше делать здесь было нечего. Потянулся к шторке, чтобы вернуть её на место, но пленник вдруг заговорил:

– Сколько лет прошло? – Голос был хриплым, каркающим.

– Пятнадцать, – король не знал, зачем ответил. Что-то заворожило его, удержало.

А пленник вдруг рассмеялся. Смех был страшный, пугающий, больше похожий на лай. Король отпрянул от оконца, заметил, как Термий тоже невольно отшатнулся. А пленник смеялся, пока смех не перешёл в хрип, а потом в кашель.

Король не знал, чего ждёт, почему не уходит. Что оставалось здесь? Пленник на месте, слаб и жалок, чтобы бежать или мстить. Но король медлил, стоял, глядя на грязные скрюченные пальцы, слушая звуки, что доносились из карцера, и не мог найти силы пошевелиться, развернуться и уйти прочь.

– Знал… – продолжил пленник, успокоившись. Голос теперь звучал слабее и тише, будто недавнее веселье забрало много сил. – Знал, что придёшь… Стало быть… это случилось…

– Случилось что? – недовольно выдохнул король.

– Он вернулся… Сын кузнеца…

Король прильнул к решётке и зашипел ему в лицо:

– Что ты можешь знать? Ты? Что? Гниёшь здесь пятнадцать лет и сдохнешь здесь же, жалкий старик…

– Я знал… всегда знал, он вернётся… – сипло протянул пленник, не обращая внимания на ругань. – Твоя ошибка… Я говорил…

– Отправляйся к Ситесу, – рыкнул король.

Вместо ответа пленник плюнул ему в лицо и снова захохотал.

Нисам отскочил от двери и ринулся к выходу, на ходу оттирая плевок.

– Что с моим сыном?! – донёсся вслед отчаянный крик.

Но король не обернулся, продолжил шагать прочь. Только когда подземелье осталось позади и они снова оказались в коридорах замка, бросил через плечо Термию:

– Покажи комнату мальчишки…

И снова они шагали пустынными коридорами и переходами, пока Термий не распахнул перед королём одну из дверей.

Прибраться ещё не успели. Нисам оглядел смятую постель, брошенную в спешке одежду, лежащий на полу подсвечник. Задумался на мгновение, мог ли мальчишка дотянуться до него. Понять что-то по следам борьбы было трудно. Как знать… Когда жизнь висит на волоске, человек на многое способен. Мог и дотянуться. Если не рукой, то чарами. Страх – лучший проводник.