Целый год Рема ему врала.

Рема ему врала.

Рема ему врала.

Все остальное отошло на второй план, даже налет горгулий. Сашка не знал, что ему делать теперь, как он должен себя вести. Логика подсказывала одно, чувства – совсем другое. И как быть? Обрадоваться тому, что Рема снова может становиться человеком? Наверное, повод был, Рема реально им помогала весь год и заслужила такую награду. Обижаться за ложь? Было за что, но перспектива потерять Рему оглушала, и вовсе не из-за защиты крепости, не такая уж легкая она добыча. Сделать вид, что ничего особенного не случилось и общаться дальше, как ни в чем не бывало? Людям будет спокойнее, но джина обратно в лампу не загнать. И что делать со всеми противоречивыми мыслями и чувствами? Но главное – как теперь доверять Реме?

Сашку будто отбросило назад, в то время, когда он жил в детском доме, когда не было никого, кому он мог верить без оглядки. Когда он только попал в Арасию, ему показалось, здесь все иначе, но нет, лжи оказалось даже больше. Чуть ли не все вокруг было обманом: король – не король, чародей в темнице – не чародей, еретики – не еретики вовсе, бог – и тот поддельный. Врали Нисам и Сагус, врала Нерта, врал Метус, врал Тит… Но не Андра, Рема и Ролло – они стали островками безопасности, первыми людьми, которым он смог довериться. Поэтому Сашка так дорожил ими. Но один из этих островков оказался дремлющим вулканом.

Словно выбили опору из-под ног. Целый год прошел! У Ремы было триста с лишним дней, чтобы признаться! Почему же она молчала?

“Боялась такой вот реакции… И, выходит, не зря…” – вспыхнуло робким огоньком.

А он, Сашка, не боялся?

Ведь он не соврал и не преувеличил, весь год он чувствовал себя виноватым из-за того, что не мог сдержать слово, что раз за разом выбирал Андру, обрекая Рему оставаться драконом еще неизвестно сколько, пока та каждый день помогала им всем. И то, что она сама предложила подождать окончания войны, только усиливало Сашкино чувство вины. А теперь, выходило, даже здесь была ложь – Рема ничего не теряла, ведь уже знала, что спешить нет смысла! А где тогда не ложь? Какие из показанных Ремой видений были правдой? Что если она врала с самого начала? Что если она вообще заодно с Ситесом и это все часть какого-то хитровыдуманного плана?! Нет, это уже полный бред. Богу зла ничего не стоило прикончить Сашку еще там, на ламарском пляже, а то и раньше, в темнице Крепости Орлов.

Вот поэтому Сашка и ушел со стены – чтобы сгоряча не сделать непоправимого. И поэтому потом он улизнул со двора – чтобы спрятаться от пытливых взглядов, побыть одному, переварить все и разобраться в себе. Если он чему и научился за год в Арасии – не действовать на эмоциях. Он не хотел давать людям ложных надежд. И верил – Ролло все поймет и поможет, заменит его сейчас, он справится, даже лучше, чем это делал Сашка. Ролло знает, что говорить в такие минуты и делает это от сердца.

Сперва Сашка хотел запереться в своей комнате, но понял, что там его быстро найдут и в покое не оставят. В Крепости Орлов было лишь одно место, куда поднимались только он и Андра – пегасья башня. Только там он сможет побыть один. В конце концов, пегасам сейчас тоже нужно внимание.

– Саша! Ну постой же!

Что-то мягко коснулось макушки, раздался тихий мявк. И тогда Сашка замер у самой двери. Прижался лбом к нагретой солнцем древесине. Сперва почувствовал, как Марру ткнулся в его ноги и громко старательно затарахтел. Потом – как Андра осторожно коснулась его плеча.

– Как ты?

Не поворачиваясь, Сашка помотал головой. Не знал, сможет ли вообще сейчас говорить. Приводить крепость в порядок было просто – слова почти не требовались: “подсоби”, “держи”, “тяни”, “потерпи”, “поддай”, “погоди”… Андра же ждала совсем другого. Но что Сашка мог сказать? Что он растерян? А разве это не очевидно? Слишком много всего случилось сразу! Что он ни черта не понимает? Сашке казалось, он с давно привык к разочарованиям, в детском доме вообще мало радостей, но то, что чувствовал сейчас, было чем-то новым, совершенно незнакомым, его не учили с таким справляться.