– Ладно, пани Ижевская, принимаю твои условия, – сказал он вслух. – Только учти, если убила алкашку Гришак ты, обещаю: сядешь и надолго.

Перво-наперво Будаев взял трубку и позвонил приятелю, чтобы тот договорился с Тереховым о встрече, в данном деле не грех воспользоваться государственными структурами. Впрочем, теперь и он готов оказать содействие, если что.

Находясь на заднем сиденье – женщинам в Эмиратах разрешено садиться в автомобили только назад, – Наджия немного наклонила голову, вглядываясь в лобовое стекло, чтобы понять, куда ее привезли. И не понимала.

Автомобиль въехал на территорию двухцветного особняка, слепящего под ярким солнцем на фоне голубого неба белизной и ровным, мягким терракотовым тоном. Особняк гармонично совместил и две далекие друг от друга культуры: восточные архитектурные традиции с колониальным стилем дикого Запада, тем не менее, осталось ощущение, будто этот дворец игрушечный и поднялся со страниц книжки сказок по велению джина из лампы. Наджию пугал дворец и все, что с ней происходило, пугало.

Она вообще ничего не понимала – зачем ее перевозили из страны в страну, зачем дали новое имя, не соизволили познакомить с двумя сопровождающими арабами, внушающими животный ужас, как выяснилось, безосновательный. В основном они пользовались жестами, приносили еду, одежду, показывали, когда ей на выход, фотографировали, перевозили, при этом не позиционировали себя с жлобским превосходством, с каким сталкивалась раньше. Впрочем, когда ничего не говорят, только заставляют слепо подчиняться, ждать добра глупо, даже если хорошо кормят. Наджия приготовилась к самому худшему варианту для себя, крайняя точка которого – смерть, возможно, это приемлемый выход для нее, но уж точно не лучший.

Автомобиль остановился у мраморных ступеней, ведущих к парадному входу, араб из особняка открыл дверцу, Наджия поняла, что ей приказывают выйти. Поправив никаб – эта штука постоянно норовила сползти с головы, она опустила одну ступню на землю, то есть на мраморную плиту с узором, такими плитами выложен двор, и провела взглядом по фасаду особняка. Что хотела увидеть? Наверное, людей. Но никого не заметила в длинных окнах, тогда вышла из машины и, когда араб протянул руку к входу, приглашая войти, обреченно прошла внутрь.

За вторым арабом, встретившим ее в холле, она шла через анфиладу комнат и через площадки под открытым небом, цветы и кусты в вазонах вносили разнообразие в интерьер. Наконец очутилась в просторном помещении, поражающем минимализмом и в то же время роскошью. Здесь каждый сантиметр дышал роскошью, всякая мелочь сражала искусным мастерством, как в музее, в то же время уют, теплота отсутствовали.

Наджие глубоко безразличны богатства этого дома, скорей бы кончилась загадка – вот ее жгучее желание. Пока она осматривалась, сопровождавший ее по дворцу араб бесшумно испарился. Оставшись одна, Наджия не воспользовалась ни диванами, ни креслами – ей не предложили присесть, а ноги подкашивались, но самостоятельно сесть нельзя, могут наказать, она и стояла посреди залы, гадая, что будет дальше.

Ожидаемо послышались шаги. Торопливые. Но это не мужские шаги, наверняка женщина сбегала по ступенькам. Наджия поискала глазами лестницу – где, где она? Арки, тонкие колонны… Не видна лестница, какая досада. В следующий миг она услышала:

– Добро пожаловать, Наджия. Как ты доехала?

Фразы буквально прибили пленницу, ведь их произнес женский голос по-русски! Даже если предположить, что женщина русская (так чисто произносят слова и владеют интонационной окраской только носители языка), что приехала она погостить, то почему обращается к ней, как к старой знакомой? Странно, очень странно… Потому и повернулась на голос Наджия медленно, с опаской, так как ничего положительного для себя не ждала.