– А если я верну чорон, то что мне будет?

– Чистосердечное признание и помощь следствию – это уже половина дела, – ответил ему Михаил и незаметно подмигнул Чижову – мол, уже горячее.

– Хорошо, я выдам чорон, – со вздохом ответил подозреваемый. – Оформите явку с повинной.

– А где он сейчас находится?

– На Восьмого Марта, в подполье во флигеле.

– Чей дом?

– Марины Геннадьевны.

– Заведующей?! – одновременно вскрикнули оперативники.

– Да, ее.

– А откуда ты знаешь ее?

– Знакомая… иногда сожительствуем.

– Она на сколько лет-то старше тебя?

– На десять.

– Она организовала кражу?

– Нет, конечно! Все получилось спонтанно, я во время презентации увидел чорон и решил украсть, почувствовав, что он может представлять ценность.

– Сожительница знает, что ты украл чорон?

– Нет, не знает.

– Расскажи, как все происходило.

– Презентация началась в пять вечера, – начал Леший, смахивая испарину со лба. – Сначала была торжественная часть, я был в зале и даже подержал в руках этот чорон, который пустили по рукам. После мероприятия женщина из горисполкома взяла чорон с пианино и вышла из зала вместе с устроителем презентации. Я последовал за ними и издалека увидел, что они зашли в подсобку. Когда все собрались за столом в зале, я тихонько проник в подсобку и вытащил чорон из коробки. Затем я спрятал его, а сам незаметно зашел в зал и пробыл там до окончания мероприятия. Где-то ближе к восьми представление закончилось, и все узнали, что чорон пропал.

– А заведующая в это время где находилась? Она была на презентации? – спросил Чижов.

– Нет, ее не было. У нее внезапно заболела мама, и она устраивала ее в больницу.

– Дальше что было?

– В этот день кафе работало до одиннадцати, я после работы взял чорон и поехал на Восьмого Марта. Спрятал украденный сосуд в подполье флигеля и вошел в дом. Марина Геннадьевна уже была там, она расспросила меня, как прошла презентация, а затем мы легли спать.

– Что планировал делать с чороном?

– Не знаю, может, бриллианты отковырнул бы…

– Ладно, поехали, покажешь, где спрятал похищенную вещь, – приказал Михаил Лешему, направляясь в дежурную часть, чтобы взять машину. – Надеюсь, ты нас не обманул.

Чорон действительно нашелся и через час уже блистал на столе у Блеймана. На его боках были выгравированы надпись «Дорогому Леониду Ильичу Брежневу в день 70-летия от Якутской АССР» и барельефный портрет вождя, а вокруг – бриллиантовая россыпь…

В час ночи Михаил позвонил начальнику:

– Юрий Владимирович, чорон у меня на столе!

– Ух ты! – заспанным голосом воскликнул руководитель. – А Лидия Петровна с вами? Ей сообщили?

– Пока нет, она ждет дома у телефона.

– Дай мне ее номер, я сам с ней поговорю!

Михаил продиктовал ему номер, вновь взял в руки драгоценный предмет и принялся изучать его через лупу.

– Олег, ты даже не представляешь, что мы с тобой сегодня проделали, – обратился он к Чижову, продолжая рассматривать музейный экспонат. – Это самое классическое из всех раскрытых когда-то нами преступлений. Так что, поздравляю тебя, не побоюсь этого слова, с великим раскрытием!

– Моей заслуги здесь мало, – счастливо откликнулся Чижов. – Это все ты провернул, а я так, на подхвате.

– Провернули вдвоем, даже и не думай отнекиваться, – строго проговорил Михаил, вертя чорон под лампой и любуясь переливами бриллиантов. – Одному мне было не осилить такую сложную комбинацию.

Вскоре позвонил начальник:

– Михаил, не регистрируй данный факт. Верни чорон Лидии Петровне и идите по домам. Молодцы, спасибо вам за раскрытие.

– То есть как?! – удивленно воскликнул Михаил. – Человек признается, сидит в камере!