Из головы не шли слова Лёки (так я стала мысленно называть соседку) про свадьбу. Увы, не надо быть гадалкой и провидицей, чтобы понимать — замужество мне не светит. Лет в пятнадцать я искренне считала себя толстухой. Сейчас, конечно, понимаю, что не безобразная, а как говорят в народе, фигуристая. И пусть лишний вес существует скорее в моём воображении, чем в реальности, счастливее это меня не делает. Я всегда чересчур придирчиво рассматривала себя в зеркале. Бабушка когда-то говорила, что у меня самый что ни на есть женственный тип фигуры — «гитара». Но от этого было не легче. Рядом с подтянутыми фитоняшками я чувствовала себя ужасно неловко. Если быть честной, хрупкие девушки вызывали у меня зависть. Нередко приходилось ловить на себе нескромные взгляды, вызывавшие мучительное смущение, сравнимое с настоящей пыткой. Пышные формы мне достались от бабушки. Она у меня была простая и очень добрая. Нередко горестно вздыхала, приговаривая: «И за что меня господь покарал? Всю жизнь на себе два ведра таскаю». Ей даже бюстгальтеры приходилось на заказ шить. Бельё её размера в те времена было найти проблематично.

Об этом и многом другом думала я, когда выносила на улицу ненужные вещи. Пока меня неожиданно не отвлекли.

— Вы наша новая соседка? — прозвучал вопрос.

Повернула голову и обнаружила, что у калитки стоит весьма дородная женщина. Я приготовилась к расспросам и придала лицу максимально дружелюбное выражение.

— Добрый день, — ответила с нажимом, намекая, что и гостье не мешало бы сначала поздороваться. А после добавила: — Да.

— Добро пожаловать. Надолго к нам?

— Как получится.

— Меня Нина Васильевна зовут. Я здесь «уличная».

Заметив мой недоумевающий взгляд, она уточнила:

— В смысле глава уличного комитета, а не проститутка.

Хм, ну и шуточки у неё… Я попыталась мысленно прикинуть, сколько ей лет. Меньше шестидесяти не дашь.

— Так что со всеми вопросами, справками ко мне, — заметила женщина.

Ясно, местная активистка.

— Света, — представилась я. — Хорошо, буду знать.

И продолжила заниматься своими делами.

— Появятся вопросы — обращайтесь, — Нина Васильевна явно не собиралась вот так просто взять и оставить меня в покое. Она с любопытством поглядывала на вещи, которые я складывала у ворот. И этим мне категорически не понравилась.

— У нас тут недалеко, через несколько домов вниз по улице, недавно покойника нашли, — вдруг ни с того ни с сего выдала соседка. — Прямо в доме. Случайно. Лежал там неизвестно сколько.

Я выпрямилась, посмотрела на неё. Такую информацию даже не знаешь, как воспринимать. Конечно, это вызывает шок и ужас. Но зачем подобное рассказывать первому встречному человеку, да ещё и новому жителю посёлка? Всё хорошее впечатление об Апрельском невольно стало улетучиваться. А соседка теперь не нравилась ещё больше.

— Я всегда говорю: нет страшнее смерти, чем смерть одному — в пустом доме, будучи забытым, ушедшим в забвение ещё при жизни, — принялась философствовать женщина. — Больше всего на свете боюсь не смерти, а именно умереть вот так — никому не нужной, в одиночестве. И об этом узнают совершенно случайно. В такие моменты понимаешь, для чего важно иметь семью, друзей, близких. Чтобы в доме всегда царил уют, он был полон гостями, чтобы в нём звучали голоса. В таком месте и умирать не страшно.

Слова Нины Васильевны впечатлили меня и заставили о многом задуматься. Я понятия не имела, что за человек был тот покойный. Даже мужчина это или женщина. И в каком именно доме случилась трагедия. Но всё же мысленно пожелала почившему Царствия Небесного. Хоть земле предали его по-человечески. Жизнь иногда бывает очень страшной...