– Развлечемся? – подмигнул напарникам Машьелис.

Какие бы «ужасные ужасы» ни изобретала дроу, чутье дракончика, оберегающее его от страшных неприятностей и сильно обострившееся после визита в храм Ветров, на ССС всегда молчало. Практику у Аниты он отрабатывал с удовольствием, в отличие, скажем, от многих других блюстителей, не желавших тесно знакомиться с духами, мантикорами, гигантскими пауками кицеларисами и тому подобным, порой очень уж наглядным, экзотическим материалом. Пока по части непереносимости практических Аниты с отрывом лидировали брезгливый Пит и трусихи Тита с Таатой.

Ольса и Юнина, хоть и выглядели тонко-звонкими, чувствительными к малейшему дуновению ветерка барышнями, никогда на занятиях в бесконтрольную панику не впадали. Возможно, дело было не в крепости нервов дриады и эльфийки, а в их куда большей терпимости к иным, непохожим на них самих созданиям, существам и сущностям и готовности понимать других?

Еремил, когда проходили завесу, для страховки крепко держал напарницу Таату за руку, то ли оберегал, то ли предупреждал побег девушки, который вполне могли спровоцировать «сюрпризы от мастера Аниты». Работа в паре приучила Надалика к ответственности и снисхождению с чужим слабостям. Зная сильные и слабые стороны маленькой хоббитянки, напарник учился пользоваться ими. Картен же обыкновенно поступал с Питом куда грубее. В данном случае он банально дал замешкавшемуся напарнику точно выверенного пинка, чтобы летел, да не упал.

Как раз вслед за Росом и воспарившим Цицелиром в дверь вошла и Янкина тройка. Вошла-то тройка, а пришла лишь одна девушка. Куда в процессе делись друзья, оставалось лишь гадать. Самым вероятным ответом был стандартный: мастер приготовила на сегодня индивидуальное задание. Осталось только разобраться с тем, какое именно. Как вариант, с напарниками Яна могла встретиться в процессе выполнения задания при соблюдении каких-то условий.

Первым делом студентка огляделась, пытаясь сориентироваться. Место, где она очутилась, было каким-то строением. Судя по стропилам наверху и скошенной крыше – чердаком. Пыльным, полутемным, загроможденным всяким хламом, который копился даже не годами – десятилетиями, потому что выбросить не поднималась рука. У Янкиной семьи такая же, только чуть менее пыльная, свалка имелась в сарае и в откосах на втором этаже дачного дома.

Снаружи, если судить по узкому лучику, просочившемуся через полукруг маленького оконца чердака где-то наверху, царил день. Птичий щебет и чуть слышный шелест листвы деревьев подействовали на Яну успокаивающе.

Все еще не понимая, зачем ее сюда отправили и с каким созданием, существом или сущностью предстоит встретиться, девушка начала осторожно пробираться через завалы хлама к чердачному люку. Не следовало с ходу отметать вариант с длительным поиском объекта где-то внизу или вообще вне дома. Сам спуск вниз по задумке дроу вполне мог оказаться чем-то вроде очередной полосы препятствий.

Вдруг помимо чириканья и шелеста до ушей Янки донесся тихий безнадежный плач. Так горько и искренне могут плакать лишь дети, делясь своей обидой со всем миром разом.

Девушка резко повернула влево. Там, в дальнем углу чердака, громоздился большой старый комод с надстроенными полками, в котором отсутствовала половина ящиков, а из уцелевших трех как следует был вставлен лишь один, остальные перекосились и рассохлись.

За этим монстром столярного промысла и раздавался плач. Янка решительно, не обращая внимания на отбитые до синяков в борьбе с препятствиями ноги, полезла в угол. Сжавшись в комочек, за комодом сидел мальчонка лет четырех. Он и рыдал, размазывая кулачками слезы по лицу.