– Успокойтесь, маркиз, – отвечал удивленный рыцарь. – И примите мои нижайшие извинения. Я не ожидал увидеть вас здесь.

– Ну, это уже слишком!

– Я вас не видел.

– Однако я к вам обратился, и вы мне ответили. Впрочем, наверняка вы ничего вокруг не замечали, ибо были ослеплены. Конечно же, ОНА свела вас с ума. Заметьте, я понимаю, что вы потрясены, и даже готов вас извинить, но… я все равно не уступлю вам свое законное место…

– Ну что ж! Тогда я уступлю вам свое, – смеясь, отвечал граф де Ломени-Шамбор.

Однако он не выпустил руки Анжелики. Он лишь с важным видом встал от нее по левую руку, меж тем как маркиз встал справа.

Именно так она вступила на Королевскую площадь, где располагался рынок Нижнего города. Сейчас там было полно народу.

При появлении Анжелики наступила тишина, затем послышались приветственные возгласы и наконец овации.

Однако протокол нарушало отсутствие господина де Фронтенака.

Вокруг возвышающегося посреди площади помоста стояли именитые горожане, одетые в яркие разноцветные одежды, и офицеры в парадной форме, отделанной галунами. Увидев Анжелику, они бросились к ней, и ей показалось, что сейчас они накинутся на нее, точно стая голодных хищных птиц.

Ее окружили и засыпали пылкими комплиментами, уверениями в дружбе, предложениями утолить жажду, присесть, проводить ее к губернатору, которого нигде не было видно, то и дело представляя ее то одним важным господам, то другим.

Затем ее подвели к помосту, на котором стояли столы, покрытые белоснежными скатертями и уставленные оловянными кувшинчиками, кубками, стеклянными бокалами, переливающимися в лучах зимнего солнца хрустальными чашами и серебряными с позолотой сосудами для воды.

Достаточно было этой детали – помоста, чтобы напомнить Анжелике, что она находится не в Новой Англии, а в Новой Франции. Ибо Королевская площадь была также площадью Рыночной, и помост в центре в основном служил для производства публичных экзекуций и казней, что, правда, происходило нечасто. Сейчас цепи и скамья позорного столба были убраны, а эшафот – он же помост с угощением – покрыт богатыми коврами.

На низких подставках стояли четыре откупоренных бочонка с вином, а на столах выстроился впечатляющий ряд фляг с ромом, привезенным с Антильских островов.

– Эти превосходные вина – подарок господина де Пейрака, – объяснила Анжелике какая-то приветливая энергичная дама. – Нынче рано утром он прислал их нам на лодке, а также этот огненный ром и ликеры для дам.

Этим и объяснялось царящее на площади бурное веселье. Анжелика подумала, уж не намеренно ли Жоффрей постарался с самого раннего утра угостить жителей Квебека?

Его щедрость привела их в доброе расположение духа, вот почему они так легко отнеслись к нескольким нежданным пушечным ядрам, прилетевшим с «Голдсборо». Похоже, все постепенно утрясалось.

Здоровенный детина бегом спускался с горы, прихрамывая и задыхаясь. Он был так черноволос, что щетина на его покрасневшем от холода лице казалась фиолетовой, этакий чернявый испанец с горящими глазами. Приблизившись к Анжелике, он резко остановился, словно конь, увидевший препятствие.

– Вы госпожа де Пейрак? – спросил он, тяжело дыша. – Скажите, вам не причинили вреда? Вас не ранили, не оскорбили?

Анжелика уверила его, что ей оказали весьма теплый прием.

– Надо предупредить дикарей! – вскричал верзила, поворачиваясь к группе торговцев и трапперов, которые, одетые по-индейски, стояли в толпе. Великий вождь Пиксарет собрал их на равнине Авраама и объявил, что в его друзей стреляли. Немедля отправляйтесь его предупредить.