В начале ноября растаяли в тумане очертания мыса Гаспе, над которым с криками кружили стаи птиц. Позади остались островки, где обитали лавраки, утки и нырки. Чтобы избежать штормов, внезапно налетавших на реке, чьи соленые воды уходили вглубь материка более чем на пятьсот километров, приходилось лавировать от берега к берегу.

Пока они пересекали залив Святого Лаврентия, направляясь к северным берегам Акадии, погода стояла ясная. Но едва они миновали мыс Гаспе, как погода испортилась. Очертания кораблей тонули в густой мгле, и приходилось прибегать к помощи туманных горнов. В пелене тумана любое появление на горизонте живописного леса во всей прелести осенних красок воспринималось как заря.

На реке стало гораздо теплее, чем на открытой воде залива, и путешественники охотнее выходили на палубу.

К капитанам кораблей – Ролану д’Юрвилю, Эриксону, Ванно, Кантору и Барсампюи, – явившимся для рапорта на «Голдсборо», присоединились королевские служащие, которых Жоффрей де Пейрак подобрал во Французском заливе возле восточного берега Акадии. После атак англичан и прочих неприятностей они лишились своих судов. Кроме них, с флотилией де Пейрака плыли акадийские землевладельцы де Вовенар, Гранбуа и Гран-Ривьер. Они воспользовались оказией выехать из своих отдаленных владений и напомнить о себе господину де Фронтенаку, губернатору французского короля, у которого они хочешь не хочешь, а находились в подчинении.

– Ну вот, вы ее расстроили, – заметил интенданту Вильдавре. – Полюбуйтесь, что вы натворили…

– Весьма огорчен, мадам, – запротестовал Карлой.

– С вашими пустыми рассуждениями…

– Да нет, господин интендант вправе высказывать свои пессимистические замечания, – парировала Анжелика.

Канадским французам Жоффрея де Пейрака обрисовали как сторонника англичан, проникшего на территорию Кеннебека с единственной целью – держать под угрозой французские земли в Канаде и Акадии. Для других он был пиратом, не менее опасным и безжалостным, чем Морган. О нем рассказывали кучу небылиц, и в конце концов он правильно рассудил, что лучшим способом отрезвить горячие головы будет откровенный разговор лицом к лицу. Потому он и отважился отправиться в Квебек. Надо было дать возможность населению с собой познакомиться.

Можно было побиться об заклад: присутствие у него на борту интенданта, оказавшегося там случайно, еще больше запутывало ситуацию.

– Я знаю, что не дает вам покоя, господин интендант, – снова заговорила Анжелика, – и почему вы время от времени спорите с господином де Вильдавре, которому не нравится видеть все в мрачном свете.

– Этот Карлон – ужасно желчный тип. Он все время боится, что, когда мы прибудем в Квебек, что-нибудь случится.

– Мы все этого боимся, – заметила она.

– Все, кроме него, бьюсь об заклад…

Вильдавре кивнул в сторону графа де Пейрака, на которого намеки Карлона, казалось, не производили ни малейшего впечатления.

Анжелика покачала головой:

– Он!.. А его всегда любые беды только раззадоривали.

Жоффрей обсуждал с Вовенаром и геометром Фальером ледовую обстановку на реке Святого Лаврентия в зимнее время. Он отставил чашку с кофе, и Куасси-Ба, держа в одной руке щипцы с горячим углем, другой протянул ему палочку из скрученных листьев табака. Граф любил курить именно такие палочки. Прикурив от раскаленного угля, он с видимым удовольствием сделал несколько затяжек голубоватым ароматным дымком.

«Совсем как в Тулузе», – подумала Анжелика.

И это воспоминание ее утешило. Все, казалось, оживало и рождалось заново.

Зачастую восторженное возбуждение, когда все препятствия казались пустяками, сменялось у нее дурными предчувствиями, связанными с прошлым, от которых ей было не избавиться. Тогда она смотрела на Жоффрея.