Она заметила, что вся покрыта по́том, словно после приступа лихорадки. Натянув на себя мягкое одеяло, она задумчиво погладила его пальцем.

«Злость? То ли это слово? Возможно, у Жоффрея де Пейрака были похожие жесты, та же галантность… Но как посмела я сравнивать! Жоффрей де Пейрак был самым знатным тулузцем, знатным сеньором, почти королем. Рескатор же, хотя он самонадеянно и заставляет называть себя монсеньором, в конце концов, всего лишь пират, живущий грабежами и незаконной торговлей. Такие люди один день сказочно богаты, назавтра – беднее нищего, их постоянно преследуют, словно висельников. Эти корсары воображают, будто могут уберечь свое богатство. Но нет ничего незыблемого, особенно для них… Легко нажитое богатство легко теряется…»

Она вспомнила маркиза д’Эскренвиля перед его объятым пламенем кораблем.

«Все они – игроки, и игроки опасные, ведь их сила изначально зиждется на том, что они приносят в жертву человеческие жизни. А Жоффрей де Пейрак, напротив, был эпикурейцем. Он ненавидел насилие. Да, жизнь Рескатора зиждется на трупах. Его руки обагрены кровью…»

Она вспомнила о Канторе, о галерах, затонувших под пушками этого пирата. Ведь она собственными глазами видела галеру королевской эскадры, поглощенную морской пучиной вместе с каторжниками-гребцами, видела и легкий трехмачтовый парусник Рескатора, который, словно стервятник, кружил около них.

«И однако, именно этот человек притягивает меня… ведь он действительно притягивает меня, я не могу не признаться себе в этом».

Надо смотреть правде в глаза! Анжелика крутилась на деревянной откидной койке, не в силах сомкнуть глаз. Ведь именно к Рескатору она прибежала за помощью. Именно в его руки отдалась с доверием, совсем утратив благоразумие.

Что имел он в виду, сказав ей, что «согласен на отсрочку долгов»? Каким образом рассчитывает заставить ее оплатить услугу, которую согласился оказать, несмотря на злую шутку, которую она сыграла с ним?

«Вот чем он решительно отличается от моего бывшего мужа. Он не может оказать услугу бескорыстно, сделать что-то просто так, а ведь как раз в этом-то и проявляется истинное благородство. Жоффрей де Пейрак был истинным рыцарем».

Ей пришлось приложить усилие, чтобы произнести это имя, которое она так долго таила в своем сердце.

Жоффрей де Пейрак!

Как давно запретила она себе воскрешать его в своей памяти? Как давно она потеряла надежду найти его в этом мире живым?

Ей показалось, что она уже смирилась с этим. Но охватившее ее волнение заставило вдруг осознать, что надежда, несмотря ни на что, продолжает жить в ней.

Жизни не удалось вычеркнуть из ее памяти те восхитительные годы безмерного счастья. Впрочем, разве сама она сейчас похожа на ту, что некогда была графиней де Пейрак?

«Тогда я ничего не умела. Но была абсолютно убеждена, что умею все. И считала вполне естественным, что он любит меня». Образ супружеской пары, которую являли она и граф де Пейрак, заставил ее улыбнуться. Это поистине стало образом, картинкой, и теперь она могла разглядывать ее без особой грусти, словно портреты двух чужих людей.

Их богатый, пышный дворец, вышколенные слуги, место, которое занимал в королевстве сеньор из Аквитании, – все это, казалось ей, не имеет ни малейшего отношения к заполненному эмигрантами и пиратами таинственному кораблю, плывущему к неведомой земле.

И потом – прошло пятнадцать лет!

Королевство далеко, король никогда не найдет Анжелику дю Плесси-Бельер, бывшую графиню де Пейрак. Но король, по крайней мере, живет в свое удовольствие в окружении своих марионеток, в обрамлении огромного блистательного Версаля.