Пустыня была уже окрашена золотым налетом вечера, когда появился Гийоме. Ему навстречу выскочил счастливый Сент-Экзюпери.

– Понимаешь, они не появились! – прокричал он, гордо указывая на сохраненные мешки с почтой.

Гийоме усмехнулся, покачал головой, а затем взорвался издевательским смехом:

– Не стоит волноваться… Мы забыли сказать вам, что пролетели опасную зону некоторое время тому назад. Племена здесь дружественные.

Авария, к счастью, произошла недалеко от Нуакшота, сегодня столицы независимой Мавритании. В те годы там не было ничего, кроме форта с гарнизоном из одного французского сержанта и пятнадцати сенегальских солдат. Завидев Гийоме, идущего на посадку, сержант скомандовал построение и равнение на гостей. Вид тех пятнадцати темнолицых солдат, вытянувшихся в струнку, как гренадеры из почетного караула среди океана песка, поразил Сент-Экзюпери своим удивительным несоответствием, подобно дикому цветению герани или салата посреди пустыни Сахара.

– Ах, вы не представляете, что для меня значит увидеть вас! – приветствовал их сержант со слезами на глазах.

Два раза в год приходит теплоход с запасами провианта. А затем месяцами не увидишь другого белого человека. Пока в один прекрасный день с тревогой не сообщат с наблюдательного поста о первых потоках пыли на горизонте и по дюнам – значит, мягко ступают верблюды. Иногда это бывает лейтенант, иногда капитан. В последний раз, к вечному позору сержанта, капитан гибко спрыгнул со своего седла и вытер пот со лба, чтобы услышать отвратительные новости: «О, мой капитан, это ужасно! Мне нечего вам предложить. Все выпито». Подвал был сух, они выпили все вино, даже выкурили табак. Это так угнетающе подействовало на сержанта, что он написал рапорт о своей отставке.

На сей раз им повезло. Подвал переполняли сокровища. Любовно, словно откупоривал самое благородное из старых вин, сержант разлил драгоценные запасы своего гостеприимства. Гости из Франции! Какой подарок небес! В тот вечер, как только солнце скрылось в ореоле скрытой славы, они болтали и болтали. И сержант, служивший далеко от дома так долго, неспособный, подобно другим, трепаться о блондинках из Шавиль или брюнетках из Буржан-Бресс, говорил с определенной нежностью о тех, кто раз или два раза в год нарушал его одиночество на одну расточительную ночь. «Как сказал мне лейтенант… Как сказал мне капитан…»

Гостям были выданы одеяла, но они расположились на песке, не пожелав спать с остальными внутри форта. Среди ночи они были разбужены всепроникающим холодом пустыни, достаточно сильным, чтобы дать почувствовать прозрачность одеял. В то время как сержант дремал в помещении внизу, все три пилота просидели остаток ночи на террасе наверху. Небо было осыпано звездами, многие из которых Сент-Экзюпери никогда не видел прежде и не знал их названий. Он смотрел в новое небо – с Большой Медведицей, спрятавшейся в углу небес. И там, в созвездии Тельца, мерцала звезда, к которой с головокружительной скоростью мчалась Земля. Пока они болтали, три звезды в ночи тихо упали вниз. Три быстроногих звезды… бесшумно украденных прежде, чем спящий сержант смог бы поймать их. Сент-Экзюпери испытал столь сильное впечатление, что загадал три желания, будто только что увидел первую четверть луны. Первое – чтобы эта наполненная звездами ночь длилась тысячелетия. Второе – чтобы его желание услышали. А третье… третье… касалось всех женщин, чтобы они были чуткими!

Получая удовольствие от блестящих рассказов Сент-Экзюпери и его неожиданно мастерской игры в карты, товарищи по пилотному цеху не могли не заметить его склонности к мечтательности и некоторой заторможенности в отношении механических объектов, источников опасности – например, двигателя. Подтверждений невнимательности ждать долго не приходилось. На следующее утро коллеги Антуана начали готовить к запуску двигатель «бреге» Гийоме. После прохладной ночи в цилиндрах появился конденсат, и требовалось много раз провернуть пропеллер, чтобы просушить их. Работу следовало выполнить вручную, так как «бреге» не имел никаких стартеров, и Ригель с Гийоме скоро взмокли от провертывания большого деревянного винта. «Контакт!» – кричали они, когда пропеллер занимал вертикальное положение, а Сент-Экзюпери, сидевший в кабине (для собственной безопасности), включал зажигание. Лопасти устремлялись вниз с покашливанием двигателя, а пилоты следом кричали: «Глуши!» – если ничего не получилось. Процесс следовало монотонно повторить, чтобы снова наполнить цилиндры горючей смесью… «Контакт! Крути… Глуши!.. Крути… От винта… Контакт! Крути…» – пока, внезапно взревев, двигатель не задрожал от избытка сил. Гийоме и Ригель проворно отбежали в сторону, после чего Сент-Экзюпери, чьи помыслы витали где-то далеко, выключил зажигание, как он делал это неоднократно прежде. Можно себе представить гром проклятий в тишине пустыни, которые последовали за этим… Но позже они все смеялись над его хронической рассеянностью. Это стало любимой притчей для пилотов на маршруте, одной из первых среди множества «анекдотичных историй о Сент-Эксе».