Это путешествие 2008 года. Я была в США несколько раз, с большими перерывами. Американское влияние на остальной мир было и остается самым значительным, поскольку страна целый век пополнялась активными и талантливыми людьми со всего света, а инфраструктура отсроена так, чтоб каждый, у кого есть замысел, мог его осуществить, а у кого нет – трудятся на благо общего «муравейника», гарантированно получая свой «кусочек сахара». Имеет значение и священность трех китов, на которых стоит государство: Конституция, собственность и то, что эмигранты и потомки эмигрантов согласились быть одной нацией. Кроме того, в США все есть бизнес, и деньги «верят в Бога», как написано на каждом долларе.

В моем представлении избрание президентом Буша-младшего было спуском на одну ступеньку, а 11 сентября – потрясением, после которого страна долго приходила в себя, но, как ей казалось, президентство Обамы продвинуло ее на неколько ступенек вверх. Трамп спутал все карты. Хотя в цивилизационном смысле сегодня главный человек – не он, а Илон Маск. И все же Америку, как и весь мир, накрыла смута – зубы оскалены, будущее зависло, одни бегут, другие прячутся, третьи надувают щеки.

Баку, а по-азербайджански Бакы. Был самый интернациональный российский, потом советский город, язык сменил четыре алфавита за век, пока остановились на латинице турецкого образца. Даже в азербайджанских бакинских семьях говорят между собой по-русски, так проще. Некоторые легко понимают турок, утверждая, что языки почти идентичны. Но так кажется не всем. Мои попытки, по возвращении в Москву, вкратце узнать историю Азербайджана и его языка, потерпели фиаско, так что я поняла, почему бакинцы путались в показаниях. Турция – старший брат, а когда я сказала, что забыла, что нахожусь не в России, мне ответили, что это высший комплимент. За пределами Баку русского уже не знают, в самом городе мне встретился всего один руссконеговорящий – мальчик, оставленный в лавке ковров отлучившимся отцом. Дети, как и повсюду в мире, перешли на английский.

Бакинцы дружелюбны ко всем, кроме армян. Из интернационального Баку армяне бежали все до единого, уехало и большинство русских. Горбачев для азербайджанцев – абсолютное зло, в СССР каждому сверчку был жестко определен свой шесток, а для восточного менталитета это – условие мирной жизни. Как только ослабевает хватка ежовой рукавицы хозяина, начинается хаос. И ничего удивительного в том, что через каждые сто метров в Баку висят портреты покойного Гейдара Алиева, иногда вдвоем с сыном, нынешним президентом Ильхамом, что каждый бакинец хотя бы раз в день произнесет почтительно «Гейдар Алиевич» (вот помпезное здание – его фонд, от аэропорта до парка все реперные точки носят его имя, вот памятник, вот построенная им гигантская мечеть на въезде в Баку, возле которой все водители останавливаются и кладут деньги в ящички по обеим сторонам дороги). По сей день покойный Гейдар Алиевич носит официальное звание «общенационального лидера». На сторонний взгляд – чистый Ким-Ир-Сен, а на внутренний азербайджанский взгляд – хозяин, при котором можно было жить, годы, когда он уходил с поста – это и были годы хаоса, резни, озверения. Ильхам – наместник или инкарнация отца, при нем по-прежнему можно жить («но он помягче», – говорят бакинцы). Гейдар Алиев правил республикой, советской, а потом суверенной, 35 лет.

У бакинцев любой национальности и социального круга много общего. Пафос. Велеречивость. Гордость за всё азербайджанское. Рассказы о том, как много в округе красот и обещания завтра же отвезти и засмотреть их, разговорами и заканчивающиеся. Длиннейшие и сладчайшие, как пахлава, тосты. Пахлаву, как и вообще никаких сладостей, кстати, в ресторанах не подают, это еда праздничная, на десерт – чай с вареньем. Его пьют в армуды – маленьких грушевидных стеклянных стаканчиках. Только свой, азербайджанский. В советской иерархии чаев, как мы тут вспоминали, он занимал последнее место (после грузинского, выше него считался краснодарский, еще выше – «Бодрость», второе место занимал индийский со слоном, а первое – цейлонский). Здесь его часто пьют с чабрецом, подавая два чайника: в одном заварен чай, в другом – чабрец.