Гренобль – столица французских Альп и некогда суверенного герцогства Дофине – город-инвалид. Его разбомбили американцы в конце второй мировой войны, охотясь на немцев, которые не зря звали Гренобль «маленькой Сибирью»: город, окруженный заснеженными зимой горами, был центром французского Сопротивления. Так что фашистов партизаны уже уничтожили, и американцы попусту раскурочили архитектурный ансамбль. Центр Гренобля больше всего похож на Париж. И здесь открылось в 1739 году первое во Франции кафе (после открытия первого ресторана – «Прокоп» – в Париже) – «Круглый стол». Оно открыто и сейчас, а название его связано вовсе не с королем Артуром и рыцарями Круглого стола, а с идеями равенства и братства, которые распространились в Гренобле за полвека до революции. Началась она именно здесь, когда Ассамблея (парламент) Дофине собралась, чтоб потребовать от короля проведения реформ. Король ответил ее роспуском. Парламентарии восстали, и когда королевская армия прибыла для усмирения, народ стал срывать с крыш черепицы и забросал ими солдат. Идея родилась, вероятно, из географического положения города: как написал Стендаль, «здесь каждая улица кончается горой». Можно было бы кидаться камнями с горных вершин, но крыши – ближе. Стендаль, кстати, не любил свой родной город и не упускал случая лягнуть его пером, в частности, ему казалось, будто «фасады перестроены двадцать лет назад», хотя еще далеко было до этих уродливых бетонных коробок 60-70-х годов, заткнувших дыры, проделанные бомбами, но горы, взявшие город в кольцо, возможно, и навевали депрессию в начале 19 века, когда еще не существовало альпинизма, лыжного спорта и зимних Олимпийских игр. Не было и «шариков» или «яиц» – это уникальный здешний городской транспорт: канатная дорога, на которой подвешены четыре прозрачные сферы, перевозящие из нижней части города в верхнюю, на гору Шартрез. Больше нигде так не полетаешь над городом в прозрачной скорлупе. «Яйца» на Пасху даже украшают – яйца все же.

Гренобльские изобретатели почему-то персонально не прославились, хотя это город, где ученых больше, чем булочников – 17 тысяч. Здесь разработали плоский экран компьютера, здесь трудятся нанотехнологи, но наглядными остались лишь две придумки: «дофинский гратен» (le grattin dauphinois) – картошка, запеченная со сметаной, и инфраструкутра города, приспособленная для инвалидов, в том числе, трамвай без подножки. Рона-Альпы – вообще пионер в этой области, если инвалид захочет путешествовать, ему – сюда.

Шартрезский горный массив и Вуаронские просторы – редкий во Франции заповедник дикой природы. В 1084 году монахи основали здесь свой орден. В отличие от других орденов, утверждавших христианство с мечом в руках или в спорах о церковной доктрине, шартрезцы стали отшельниками. Ушли в леса, добывали там руду и древесный уголь, продавали и на то жили. Однажды монахи, знавшие наизусть все окрестные травы, получили таинственный рецепт эликсира долгой жизни и заказ создать его. Брат Жером Мобек составил элексир, а потом на его основе и ликер Шартрез, менее крепкий, состоящий из 130 трав и меда. После этого два века монахи не знали покоя, скрываясь от преследователей, которые хотели выкрасть рецепт. В конце концов, король получил рецепт, но вернул обратно: королевские аптекари сочли его непонятным и неосуществимым. А секрет изготовления знали только два монаха ордена, передававшие его другим двум монахам перед своей смертью. Так продолжается по сей день: зеленый (55 градусов) и желтый (40 градусов) «Шартрез», а также сам эликсир (71 градус) делают два монаха в дубовых бочках и медных чанах своего заводика в Вуароне, монастырь их тоже находится неподалеку, в Шартрезском природном парке. В этих местах производств мало, и все они – маленькие, зато знаменитые: в Вуароне, например, производят лыжи Россиньоль (Rossignol). Есть здесь и озеро – Паладрю. Одна частная компания купила его, и это единственное частное озеро во Франции. Так что всем желающим половить в нем рыбку приходится платить не только за лицензию на ловлю (во Франции же все делается по закону!), но и за «аренду» озера. Но купили его не для того, чтоб нажиться на рыбаках-любителях. Владельцы затеяли на дне озера раскопки и уже раскопали много интересного. Дно – известковое, и все, что когда-либо, тысячи лет назад, падало в Паладрю, оказалось обернутым в мел, как в непроницаемый кокон. И доставаемые сегодня предметы сохранились в первозданном виде, отчего раскопки приобрели международный статус.