А, вот здесь удобное место! Он отъехал в сторону, спешился и направился к плоскому камню высотой в несколько футов над отмелью. Сидя на нем, он хорошо разглядит корабль Клеопатры, плывущий вверх по Кидну к месту швартовки. Антоний находился не далее пятидесяти шагов от речного канала, так близко, что мог видеть маленькую яркую птичку, свившую гнездо под карнизом пакгауза у причала.

«Филопатор» медленно плыл по реке со скоростью бегущего человека, и задолго до того, как он поравнялся с Антонием, у того челюсть отвисла от удивления. На носу корабля он увидел огромную фигуру, окруженную таинственным золотым сиянием. Фигура изображала темнокожего мужчину в белой юбке, ожерелье и поясе из золота и драгоценных камней и в огромном красно-белом головном уборе. Его босые ноги скользили по волнам, расходящимся по обе стороны от корабля, правая рука с золотым копьем вздымалась вверх. Носовые корабельные фигуры не были редкостью, но не такие громадные и не так сросшиеся с кораблем. Этот мужчина – какой-нибудь древний царь? – был с кораблем одним целым и нес его за собой, как надутый ветром плащ.

Все казалось золотым. Корабль был покрыт золотом от ватерлинии до верха мачты, а что не было золотым, то имитировало узор павлиньих перьев – синий и зеленый – и мерцало нанесенным на все золотым порошком. Крыши палубных построек были покрыты фаянсовыми плитками синего и зеленого цвета, вдоль всей палубы тянулась аркада колонн с капителями в форме лотоса. Даже весла были золотые! И повсюду сверкали драгоценные камни! Один этот корабль стоил десять тысяч талантов золота!

Ветерок доносил аромат благовоний, звуки лиры и свирели, пение невидимого хора. Красивые девушки в газовых одеждах бросали цветы из золотых корзин, множество красивых мальчиков раскачивались на белоснежных канатах. Наполненный ветром парус, помогающий гребцам справиться с течением, был белее белого, на нем были вышиты сплетенные головы гадюки и ястреба и еще странный глаз, из которого капала длинная черная слеза.

Павлиньи перья виднелись везде, но больше всего их было вокруг высокого золотого возвышения перед мачтой. На троне сидела женщина, одетая в платье из павлиньих перьев и с такой же красно-белой короной на голове, как и у фигуры на носу корабля. На широком золотом ожерелье, покрывавшем плечи, сверкали драгоценности, такой же широкий пояс стягивал ее талию. К груди царица прижимала перекрещенные посох и плеть из золота, инкрустированного ляпис-лазурью. Лицо ее, раскрашенное так, что невозможно было узнать, как она выглядит на самом деле, было совершенно спокойно.

Корабль проплыл мимо достаточно близко, чтобы можно было увидеть, какой он широкий и красивый. Палуба оказалась вымощена зелеными и синими фаянсовыми плитками под цвет крыши. Корабль-павлин, царица-павлин. «Ну хорошо, – подумал Антоний, почему-то рассердившись, – она увидит, кто хозяин положения в Тарсе!»

Он галопом промчался по мосту в город, рывком остановил коня у входа во дворец наместника, вошел и крикнул слуг.

– Тогу и ликторов, живо!

И когда царица послала своего управляющего, евнуха Филона, сообщить Марку Антонию о своем прибытии, Филону сказали, что Марк Антоний сейчас на агоре слушает дела о растратах и не может принять ее величество до завтрашнего утра.

Антоний действительно намеревался посвятить несколько дней этому занятию. На агоре официально было вывешено объявление, так что, заняв свое место на трибунале, он увидел то, что и ожидал: сотню истцов и ответчиков, по крайней мере столько же адвокатов, несколько сотен зрителей и несколько десятков продавцов напитков, легких закусок, зонтов и вееров. Даже в мае в Тарсе было жарко. По этой причине территория суда была защищена бордовым навесом, по краям которого через равные промежутки висели вымпелы с буквами SPQR. На каменном трибунале сидел сам Антоний на курульном кресле из слоновой кости, по обе стороны которого расположились двенадцать ликторов в малиновых туниках. Тут же, за столом, заваленным свитками, сидел Луцилий. Новым действующим лицом в этой драме был седовласый центурион, стоявший в углу трибунала. На нем была кольчуга из золотых пластин, золотые наголенники, на груди фалеры, армиллы и ожерелья, на голове золотой шлем с алым конским гребнем в форме веера. Но не грудь, украшенная наградами за военные подвиги, собрала эту толпу зрителей. Причиной был длинный галльский меч, который центурион держал в руках, воткнув конец в землю. Он демонстрировал гражданам Тарса, что Марк Антоний обладает