В политических свободах, равно, как и во многих других, даже гарантированных конституцией, русским людям было также де-факто отказано, как и в праве на достойную человека жизнь. Более того, провозгласив для проформы свободу совести, большевики начали с корнем выкорчевывать русские общинные традиции и православную религию. Известны указания В.И.Ленина ЧК «расстрелять как можно больше попов и монахов».

Я напоминаю обо всем этом вовсе не для того, чтобы вновь показать, какой катастрофой обернулась большевистская революция для России. Пройдет еще не одна сотня лет, прежде чем человечество сумеет оценить эту революцию по достоинству и осмыслить ее социальный опыт. Вполне возможно, что в исторической перспективе она принесла человечеству в целом, и даже русскому народу, принявшему от коммунизма неимоверные страдания, куда больше пользы, чем вреда. Ведь оправдывают же теперь Великую Французскую революцию. А уж там голов нарубили тоже немало.

Для России, страны, «с переходной экономикой» очень важно понять другое: мог ли русский народ после трагического даже не столько провала, сколько срыва, коммунистического эксперимента воспринять эксперимент реформаторов-антикоммунистов, американофильство либералов и западничество рыночников? Совместимы ли русская духовность, русский образ жизни и наши вековые традиции, освященные православием, с нехитрыми ценностями потребительского общества?

Наверное, после всех тех опытов, которые на русском народе ставили, как на собаке Павлова, у него выработался такой же стойкий рефлекс недоверия к реформаторам, как у китайцев, которые желают своим худшим врагам, чтобы их дети жили в век перемен. К большевикам русский народ, как когда-то к монголам, все-таки притерпелся и приспособился. Да и большевики, перебив тех орлов без роду и племени, которые свирепствовали в первый годы революции, организуя сословный геноцид русского народа, постепенно обрусели и после Второй мировой войны лютовать стали меньше. Раны революции зарубцевались в душе и памяти русского народа. Но шрамы остались. По данным российских социологов, большинство россиян не хочет возврата к коммунизму, но и реформаторов то же большинство на дух не воспринимает. Общество наше находится в переходном состоянии не только в экономике, но и в том, что касается его социальной, культурной и нравственной ориентации. Пока непонятно, куда мы идем. Какие у нас ориентиры?

Великий принцип незабвенного Черномырдина – «Хотели, как лучше, а получилось, как всегда», – стал принципом современного государственного устройства РФ и первопричиной того бардака, который мы наблюдаем на всех ее меридианах и параллелях. Можно ли было развернуть советского человека к рынку без того, чтобы познакомить его хотя бы с азбукой рыночных отношений и принципами действия гражданского общества? В рамках свободного волеизъявления – нет. Именно поэтому попытка такого «большого скачка» закончились неудачей еще у Столыпина. В России при любом социальном строе воля правителя – и Егор Гайдар так и поступал – всегда ставилась выше интересов и гражданина, и общества в целом. При угрозе стране – это оправдано. При относительно мирной перемене общественного строя, а «капиталистическая революция» в РФ прошла все же практически бескровно, – недопустимо. В рынок стали загонять палкой так же, как в свое время при Советах в колхозы. А колхозы, в том числе вполне жизнеспособные, стали той же палкой разгонять, оставляя крестьян без средств к существованию. Увы, кнут и по сей день считается в России куда более серьезным аргументом, чем пряник. Да, сегодня невозможно себе представить, чтобы Кремль вздумал решать конфликт с парламентом с помощью стрельбы из танков по Государственной думе, как это сделал в 1993 году господин Ельцин. Но менталитет его преемников не переменился. Случайно ли власти бросились искать «подстрекателей» и «зачинщиков», как только на улицы российских городов в январе 2005 г. вышли на стихийные митинги протеста пенсионеры и ветераны, возмущенные последствиями бездарно организованной правительством РФ «монетизации льгот»? А когда ищут «иностранную агентуру» в рядах защитников Химкинского леса? Выходит, прав эксгенпрокурор Устинов, и полицейский у нас и впрямь всех важнее, в том числе гражданского общества, которое может быть в этих протестах и проявилось должным образом едва ли не впервые в России после 1993 года.